Я вдруг поняла, что она изменилась: вместо нервной, не находящей себе места Сони я видела перед собой довольно-таки спокойную, разве что немного суетливую женщину, увлеченную простой грубой работой. Словно и не было никогда в морозильной камере трупа, а так – обычная профилактическая уборка проводилась лично хозяйкой дома.

– Да, я действительно переживаю из-за отсутствия визы.

– Я помогу тебе. У меня есть некоторые связи, возможности, деньги, наконец!

– А то, что происходит с твоим макетом? Что мы с этим со всем будем делать? Ведь кто-то же подложил эту куклу в синем комбинезоне? Соня, а может, это ты сама? – вдруг спросила я так, словно мы с ней были в очень близких отношениях и мне ничего не стоило предположить ее участие в этом идиотском спектакле.

– Что?! – Она швырнула тряпку на пол, повернулась и уставилась на меня широко распахнутыми глазами. – Ты что такое говоришь?! Но… зачем мне все это?!

– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Но все это действительно с самого начала выглядело так, словно все это делается самой хозяйкой – то есть тобой. Я не отрицаю, что ты могла делать все это не нарочно.

– Как это?! – У Сони даже рот приоткрылся, настолько ее потрясли мои смелые предположения.

– Может, ты страдаешь лунатизмом и сама не ведаешь, что проделываешь ночью? Такое встречается, не часто, конечно, но все равно.

– Я – лунатик?! Час от часу не легче! Значит, все это время, что ты жила здесь, со мной, ты воспринимала меня как психопатку, как лунатика?!

– Я не уверена, что лунатизм можно приравнивать к психическим заболеваниям…

– А к каким же еще, по-твоему? К глазным или гинекологическим?!

– Я не это хотела сказать.

– Что хотела, то и сказала. – Она сорвала перчатки и тоже зашвырнула их подальше. Села прямо на пол в коридоре и разрыдалась.

Ну, что ж. Во всяком случае, я сказала то, что хотела. А теперь – куда кривая выведет. Если мне придется отсюда уйти – уйду. Так решила я тогда. Но успокаивать ее я не стала. Да и не жалко мне ее было, и все ее слезы, как мне казалось, имели под собою совершенно другую причину. Нервы. Ведь мы же избавились от трупа, а это – колоссальная психическая нагрузка. Во всяком случае, тогда я не чувствовала себя виноватой. Мне даже показалось, что в наших отношениях наметился существенный сдвиг – ведь теперь я не казалась сама себе зависимой от этой странной особы, больше того, мне показалось, что это она теперь зависит от меня, от моего молчания: ведь именно в ее морозильной камере погиб Уве-садовник.

Мысль о том, что от меня – в связи с этой смертью – тоже захотят избавиться, меня как-то не посетила.

– Катлин, это я, Роза! Буду говорить тихо, чтобы меня никто не услышал. Я уже говорила тебе, моя дорогая подруга, что в нашем доме происходят очень странные вещи. Так вот? У меня нехорошее предчувствие! И связано оно, как ни странно, не с этой приезжей девушкой, Натальей, а именно с Софи. Тебе это может показаться обычным делом, а меня этот факт насторожил. Помнишь, я тебе рассказывала, чем я кормлю свою хозяйку? Она – настоящий мясоед. Очень любит мясо. Может есть его на завтрак, обед и ужин. Я научилась готовить ее любимые блюда, некоторые, правда, мне приходится заказывать в ресторане, поскольку там особая технология приготовления. Так вот, вчера она попросила меня приготовить абсолютно вегетарианский обед!

– Роза! Я не понимаю! Какой же ты стала мнительной! Подумаешь! Сейчас многие переходят с мясоедения на вегетарианство, считается, что так организм лучше очищается. Да и усваиваются овощи без мяса гораздо лучше. Роза, да что я рассказываю тебе такие простые вещи?! Ничего страшного не происходит. Почему тебе все кажется таким подозрительным?

– Я так и думала, что ты отреагируешь именно так. Я понимаю, да, вегетарианство – хорошая штука. Но тогда почему бы не приготовить обед наполовину вегетарианский? Может, Софи решила перейти на овощи, но гостья-то почему должна страдать и есть горошек с морковкой?

– Роза, ты всерьез думаешь, что все то, о чем ты сейчас говоришь, заслуживает внимания?

– Она попросила меня об этом очень странным тоном. Я бы даже сказала – угрожающим.

– И это все, что ты хотела мне сказать? Я-то, дорогая подружка, ждала от тебя другого.

– Не понимаю…

– Ты еще не приняла решения?

– Какого?

– Я предложила тебе жить вместе со мной!

– А… Да. Да, я еще думаю. Подожди, я что-то еще хотела тебе сказать. Стой, дай-ка вспомнить. Вот. Вспомнила. Уве! Наш новый садовник! Молодой мужчина довольно-таки приятной наружности. Представляешь, Катлин, он – ее любовник!

– Чей?!

– Софи. Я сама лично видела, как она наведывалась к нему в садовый домик. И так вышло, что мне удалось подслушать часть их разговора.

– И что? Это он подбивает ее играть на чердаке в куклы?

– Да куклы здесь вообще ни при чем! Он упрекал ее в том, что она стала неласковая, что они встречаются слишком редко, и если так и дальше пойдет, он заведет себе другую хозяйку. Но я-то поняла, что под словом «хозяйка» он подразумевал слово «любовница».

– Вот уж ты меня удивила! Софи?! Хотя, а почему бы и нет?! Мужа-то у нее вроде бы и нет.

– Она замужем, я тебе говорила. Другое дело, что ее муж живет в Берлине и совсем не навещает жену, не бывает здесь. Я просто хочу сказать, что никакая это вообще не семья! Но она замужем, это точно, я видела документы.

– Ну и ладно. Это их дела. Так что там с садовником? Ему не хватает любви? Ох, Роза, как все это романтично…

– Он пропал.

– Кто?

– Уве. Наш садовник. Я лично видела, как он вчера вошел к себе в домик, и в руках у него была бутылка. С нашей территории он не выходил, ворота я ему не открывала.

– Он мог перелезть через забор.

– Мог, теоретически. Только зачем? К тому же в саду накопилось много работы. Сад этот в отличие от твоего страшно запущен.

– Да я все понимаю. Никакой он не садовник! И комбинезон носит лишь для отвода глаз. Для тебя, Роза, старается. Чтобы ты не догадалась, что они – любовники. Как все это глупо, честное слово! Но почему ты так нервничаешь? Я же слышу по твоему голосу, что ты взволнована.

– Я устала от всего этого, Катлин. А еще мне страшно! Кроме того, я так до сих пор и не поняла, зачем Софи вызвала к себе эту русскую девушку. Не заметно, чтобы они были хорошими подругами. У меня такое впечатление, словно одна, каждая в отдельности, присматривается к другой.

– Бросай все и увольняйся, – перебила ее Катлин. – И не засоряй себе голову какими-то догадками и предположениями, тем более что они не имеют никакого отношения к тебе лично! Переезжай ко мне, наконец! Сколько уже можно прислуживать, Роза?! Вот увидишь, как изменится твоя жизнь. Мы будем читать друг другу вслух, ухаживать за садом, путешествовать…