– Ты – байкер?

– Нет. Я – сама по себе. Просто я люблю скорость, ветер в ушах. Адреналин.

– А я, признаться, нет, – улыбнулся Герман и сжал мою вялую холодную руку в своей теплой мягкой ладони. – И что же случилось?

– Я познакомилась по Интернету с парнем из Болгарии, его звали Тони. Несмотря на отговоры родителей, отправилась к нему в Варну, вернее, в один курортный городок рядом с Варной, на море. Оказалось, что это цыганская семья. Долго рассказывать не стану. Меня чуть не продали на органы. Тони убили. Мои родители разыскали меня с помощью нашего консульства в Варне, и я должна была поехать вместе с ними в Москву, домой. Но я не поехала. Дело в том, что семья Тони вытащила из них пятьдесят тысяч долларов, и я знала, что в Москве меня каждый день будут упрекать этими деньгами… что я просто задохнусь от этих упреков. Я сбежала от родителей, прямо в Варне. Тони перед смертью успел отдать мне мои документы и кое-какие деньги. Вот на них я купила маленький домик в деревне, животных. Два года я жила в этой турецкой деревне.

– Почему – турецкой?

– Потому, что там живут одни турки. Этот район так и называется – Делиорман.

– Понятно. Ну и история!

– История впереди. Недавно мне пришло письмо, из Мюнхена, от Софи Бехер. Она писала, что ей нужна моя помощь.

– Вы были раньше знакомы?

– В том-то и дело, что нет! Но она обращалась ко мне, как к самой своей близкой подруге детства. У нее какие-то сложные обстоятельства, нужна моя помощь. Но не это главное. Главное – это деньги. Пять тысяч евро, которые она мне прислала для того, чтобы я приехала сюда.

– Пять тысяч евро?! Но что ей от тебя нужно? Ведь просто так такие деньги она бы не отправила. Значит, ей действительно нужна была эта девушка. Я имею в виду, твоя однофамилица.

– Да. Но приехала я.

– Зачем? Ты же понимала, что ты – не тот человек, которого Софи хотела видеть?

– Да. Но у меня в Болгарии были проблемы. У меня просрочена виза. Да и живу я трудно. Я подумала: приеду сюда, а потом уж мы разберемся. Может, эта женщина, Софи Бехер, узнав мою историю, поможет мне с моей ситуацией? Я помогу ей, а она – мне.

– Но ведь ты же – не она, не та девушка!

– Но я уже приехала! – простонала я, сжимая кулаки. – При-е-ха-ла! Причем без визы. На большой машине, камионе[6].

Герман смотрел на меня с видом родного отца, которому блудная дочь рассказывает о своих странствиях. От его прежней улыбки не осталось ни следа. Вот только осуждение или сочувствие кроется в его взгляде – я так и не поняла.

– И что Софи? – спросил он, глядя на меня задумчиво и очень серьезно. – Она сразу поняла, что ты – другая девушка?

– В том-то и дело, она сделала вид, что я – именно та самая Наташа Вьюгина, приезда которой она ждала, подруга ее детства.

Герман покачал головой:

– А может, ты действительно ее подруга, да только забыла об этом?

– Не знаю. В кухне у Сони я увидела кофейную машину, точно такую же, какая была у нас в Москве. И Соня сказала: да, я видела ее в квартире твоих родителей. Получается, что она была у моих родителей! Значит, я – та особа, которая ей и нужна!

– Очень странная история! Видимо, ты действительно ей очень нужна. Вот только зачем, я еще пока не понял.

И я рассказала ему о куклах, появляющихся в макете дома.

– Я отлично помню этот макет. Когда Клементина строила этот дом, мы с отцом приходили смотреть. Надо было видеть эту женщину, как она радовалась возможности построить дом своей мечты! И макет, надо сказать, был своего рода произведением архитектурного искусства. Миниатюрный дом. С мебелью! Помнится, мой отец подсказал ей, в какую мастерскую обратиться, чтобы заказать мебель. Конечно, она не всю мебель там заказывала, спальню, к примеру, ей привезли из Италии. И сантехнику. Но я отвлекся. Куклы. Как странно! И почему же она не обратилась в полицию?

– Да потому, что все это – бред сивой кобылы!

– Бред чего? Не понимаю.

– Это – абсурд, понимаешь? Если бы она позвала полицию и рассказала обо всем этом, о куклах, к примеру…

– Я понял. Да, как-то все это странно. Ничего же не украли, никого не убили…

И тут мне стало плохо. Не убили?! А по-моему, убили! И заморозили в холодильной камере. Но рассказывать об этом я не собиралась. И так-то я уже предстала в глазах добропорядочного немца авантюристкой, сорвиголовой. Если рассказать о том, как я помогала Соне избавляться от трупа садовника, неизвестна будет реакция Германа. А вдруг он не захочет иметь ничего общего с такой опасной особой, как я? Хотя, с другой стороны, я же ни в чем не виновата. Я не убивала садовника! Я вообще видела его один раз, да и то за окном.

– Убили. – Я так и не поняла, как у меня это вырвалось. – Садовник. Соня нашла его мертвым в морозильной камере. Она ужасно испугалась. И когда я предложила ей вызвать полицию, она ясно мне дала понять, что и меня впутает в эту историю, если я не стану молчать. Но внешне все выглядело как несчастный случай. У него в руке была бутылка. Получалось, что он просто напился. Перепутал двери, зашел в морозильную камеру, упал там, уснул – и умер.

– Может, и так. – Герман смотрел на меня, как на героиню кинофильма. Во всяком случае, его удивление и озабоченность сменились каким-то восхищением. – А ты все это не придумала?

– Нет. Но я подыграла Соне, это правда.

– Может, она специально вызвала тебя, чтобы повесить на тебя это убийство?

– Но почему тогда именно меня? В Германии что, своих дур нет?! И зачем было так тратиться? Она с таким же успехом могла бы подставить Розу, служанку.

– Но эта история, с самого начала и до конца, кажется невероятной. Скажи мне, чего ты сейчас хочешь? Во всем разобраться, вернуться в Москву, в Болгарию или остаться здесь?

– Я хотела бы понять – почему я? Узнав это, я пойму и все остальное.

– И ты хочешь, чтобы я тебе помог?

– Не знаю. Я хотя бы рассказала тебе обо всем.

Конечно, не обо всем. Кое-что я спрятала за пазухой.

– Что я могу тебе сказать. Ситуация сложная. Но в главном ты права: надо понять, зачем ты понадобилась Софи. Если ты не хочешь возвращаться в тот дом, сможешь пожить у меня.

– Она станет меня искать.

– А мы позвоним ей и скажем, что ты у меня. Что ты жива и здорова и ей нечего переживать. Вот увидишь: если ты ей зачем-то всерьез нужна, она станет действовать, как-то проявит себя. Ты знаешь номер ее телефона?

– Да, конечно.

Я нашла в сумочке блокнот с записями и продиктовала Герману номер. Он позвонил, и разговаривали они по-немецки. Судя по интонациям, Герман успокаивал Соню, вероятно, объясняя, что со мной все в порядке, я нахожусь рядом с ним и мне ничто не угрожает. Потом он пожал плечами и передал трубку мне.