– Вперёд товарищи! За Родину! – поднялся Никаноров. Он видел, что гитлеровцев совсем немного, не более пяти человек, и рассчитывал легко их смять в атаке. За ним поднялось человек двадцать бойцов истребительного батальона. Но не успел старший лейтенант пробежать и пяти метров, как упал: пуля попала ему в плечо. Атака сразу же захлебнулась. Кто-то из бойцов стал перевязывать раненого командира, который, кажется, потерял из-за болевого шока ориентацию.

– Что будем делать, лейтенант? – Бронский припал к земле возле Орлова.

Алексей, бросил на него быстрый взгляд.

– Товарищ Бронский, прикажите двум взводам слева и справа обойти фашистов. Попробуем окружить их.

Так нужно было действовать, конечно, сразу, как только пограничники натолкнулись на врага. Однако опыта у Никанорова в подобных боестолкновениях явно не хватало, как, впрочем, и у бойцов истребительного батальона.

Но случилось маленькое чудо: фашистских диверсантов удалось всё-таки окружить в небольшом овражке. Наверное, они увлеклись боем, поэтому и не смогли вовремя отступить. Постепенно красноармейцы сжали кольцо окружения.

Единственный оставшийся в живых диверсант, унтер-офицер Кульчицкий, раненный двумя пулями, сдался, когда понял, что сопротивление бесполезно. В овраге нашли трупы ещё трёх диверсантов. Лейтенанта Роша среди них не было.

Было одиннадцать часов утра, когда «Вальтер» вошёл в здание горкома партии Брянска. На входе он предъявил документы, объяснил причину своего прихода, и вскоре его пропустили.

В брянском горкоме партии в этот час творилось что-то невообразимое. Можно было подумать, что это железнодорожный вокзал, а не партийное учреждение. Люди куда-то спешили, несли стопки папок, ящики, возбуждённо переговаривались.

– Это – в машины! – командовал мужчина в военной форме, но без знаков различия.

Рядом стоял ещё один мужчина в такой же военной форме без знаков различия. И он тоже раздавал указания:

– А это во двор! В костёр!

Горком партии Брянска готовился к эвакуации. Паники не было, но она обязательно начнётся, когда Вермахт перейдёт в наступление. «Вальтеру» с трудом удавалось сохранить серьёзное выражение лица. Если бы он сейчас стал довольно улыбаться, то его, возможно, приняли бы за идиота и вообще заинтересовались бы им. А ему это не нужно.

– Извините, – обратился немецкий агент к проходившей мимо него женщине, – мне нужно к Евгению Фёдоровичу Боровику. Не подскажете, где его можно найти?

– Второй этаж и налево. Кабинет двадцать пять, – она показала пальцем на лестницу и сразу же скрылась за ближайшей дверью.

На втором этаже людей оказалось не меньше, чем на первом. Возле некоторых дверей стояли небольшие очереди. Что им тут было нужно в такое время?

Слава богу, возле кабинета номер двадцать пять очереди не было. «Вальтер» громко постучал в дверь.

– Войдите! – раздалось из кабинета, и немецкий агент вошёл внутрь.

– Здравствуйте, я к Евгению Фёдоровичу Боровику.

– Я Боровик. Что вам нужно? – мужчина, сидевший за столом, посмотрел на «Вальтера».

Боровик был одет, как и многие другие работники горкома партии, в военную форму без знаков различия. Это был мужчина лет сорока – сорока пяти с узким лицом, длинным носом и редкими светлыми волосами. Он почему-то был похож на монаха-аскета. Наверное, из-за выражения лица и более чем скромной одежды.

Перед ним на столе лежала раскрытая папка с документами. Некоторые документы после прочтения – на что уходило по несколько секунд – он откладывал в сторону, а остальные – и их было большинство – небрежно бросал в стоявший у стола ящик.

– Неужели вы меня не узнаете? – немецкий агент сделал четыре шага вперёд и сел на стул, стоявший у стола хозяина кабинета.

На лице Евгения Фёдоровича промелькнула улыбка.

– А-а-а. Здравствуйте-здравствуйте. Давно вас не видел. Куда вы пропали?

– Война. Сами понимаете. То одно, то другое. Я вам не помешал? – «Вальтер» был предельно учтив и вежлив.

С Боровиком нужно было быть острожным. Не известно, что может прийти ему в голову. Вдруг, когда раскроешь перед ним карты, попросишь его об услуге, он испугается и выдаст? Такое развитие событий возможно, хотя и маловероятно.

Во-первых, Евгений Фёдорович, несмотря на весь свой показной аскетизм, очень любил деньги, и немецкий агент собирался их ему дать. В обмен на информацию. Обер-лейтенант фон Хольшенбах говорил, что в определённых обстоятельствах за информацию нужно хорошо платить. «Вальтер» собирался последовать его совету. Деньгами его на этот случай снабдили.

Во-вторых, «Вальтер» знал о кое-каких прежних грешках Боровика, пытавшегося сойти за принципиального партийца. Он ему о них сам рассказал, когда они однажды – а было это давно – вместе выпивали. Тогда Евгений Фёдорович выпил слишком много водки и разоткровенничался с малознакомым ему человеком.

Оказалось, что в сороковом году, ещё перед войной, Боровик встречался с женщиной, и она от него забеременела. Связывать себя брачными узами партиец не хотел. Как не хотел и рождения этого ребёнка. Просто он уже был женат и имел двух детей. Скандал с любовницей и внебрачным ребёнком ему был совершенно не нужен. Это могло навсегда испортить ему карьеру. Да что там карьера. Из партии бы выгнали как минимум.

Он уговорил любовницу сделать аборт. Она согласилась. И согласилась зря. Потому что во время аборта умерла.

Если бы Боровик не был сильно пьян, то эту историю он, конечно, бы никому не рассказал. Но они с «Вальтером» выпили чересчур много. Языки развязались, в результате чего его секрет вылетел на свободу.

Евгений Фёдорович во время следующей встречи с «Вальтером» пытался всё перевести в шутку, мол, просто развлекался, рассказывая небылицы, а вы и поверили. «Вальтер» сделал вид, что поверил в это объяснение, а сам потом осторожно навёл справки. Фельдшер, делавший незаконный аборт, получив крупную денежную купюру, рассказал, как было на самом деле. Пьяная исповедь партийца подтвердилась. Причём во всех деталях.

И, наконец, в-третьих, Боровик когда-то давно состоял в партии эсеров. «Вальтер» это тоже узнал случайно, прочтя письма. Конечно, читать чужие письма нельзя, но он не мог сдержать свой интерес, когда заметил в шкафу пачку старых писем, адресованных Евгению Фёдоровичу. Сам Евгений Фёдорович в это время мирно посапывал на диване: он крепко спал после застолья, во время которого выпили немало алкогольных напитков.

«Вальтер» с интересом прочитал несколько писем, адресованных его приятелю, и с удивлением узнал, что много лет назад Боровик, тогда ещё юноша, состоял в партии эсеров. Ему писал об этом бывший соратник по партии, который тоже скрывал своё прошлое.

Никому рассказывать о своём открытии «Вальтер» не стал. И не потому, что пожалел бывшего эсера. Совсем нет. Уж кого-кого, а его жалко ему совершенно не было. Просто он испугался. Испугался, что если он сообщит в компетентные органы, то его тоже могут привлечь к ответу. Сколько таких было случаев, когда, например, просто соседей, живших возле врага народа, отправляли в лучшем случае на много лет в далёкие места на севере, а в худшем – в небытие.