Добавлю еще одно. Самостоятельные действия командира дивизиона эсминцев в 1914 году при наличии на кораблях эскадры четырех адмиралов представляются мне абсолютно невозможными, уж скорее солнце взойдет на западе. Не та психология была у людей сто лет назад.

А сейчас самое время упомянуть те самые недостатки бригадной стрельбы броненосцев. Наиболее удобным количеством кораблей для ведения сосредоточенного огня была признана тройка, то есть «Три Святителя» и «Ростислав» как бы выпадали из обоймы. Управляющий огнем размещался на среднем корабле бригады, а командир находился на головном, такое рассредоточение командования должно было повысить боевую устойчивость управления. К тому же средний корабль замерял некую «усредненную» дистанцию, пригодную как для головного, так и для замыкающего кораблей. На учениях мирного времени, при отсутствии каких-либо помех, недостатки этой системы не бросались в глаза, в бою все обернулось иначе.

Примерно в 11.40 крейсер «Алмаз» прожектором сообщил, что видит большие дымы. Адмирал Эбергард приказал увеличить скорость до 14 узлов и сократить интервалы между броненосцами до 2,5 кабельтова. В 12.10 дымы были замечены и с мостика «Евстафия», после чего русская эскадра повернула на 8 румбов влево последовательно, что позволяло ввести в действие артиллерию всего борта. Русские крейсера занимали предписанные им места: «Кагул» – в голове колонны броненосцев, «Память Меркурия» – в хвосте. Но замыкающие и более старые броненосцы «Три Святителя» и «Ростислав» отстали.

«Гебен» повернул вправо практически одновременно с русскими, и противники оказались на параллельных курсах. Плохая видимость определила дистанцию боя, которая оказалась исключительно малой – всего 40 кабельтовых, для линейных кораблей это был бой на дистанции пистолетного выстрела. Адмирал Сушон страшно рисковал, допустив такое.

И вот здесь начала сказываться разница между учебными стрельбами мирного времени и нервной обстановкой реального боя. Управляющий огнем бригады лейтенант Смирнов определил дистанцию как 60 кабельтовых и передал ее по радио. Но Смирнов ошибся, причем очень сильно. Это объяснимо – ему мешали густой туман и дым из труб головного броненосца. Дальномеры флагманского «Евстафия» выдали всего 38,5 кабельтова. Смирнов никак не мог оценить ситуацию и медлил с приказом на открытие огня. Нервы Эбергарда не выдержали. «Мы не можем ждать больше… Это не учения. Открыть огонь немедленно!» – приказал он. Время первого залпа «Евстафия» в различных источниках указано по-разному – от 12.18 до 12.24. На такой дистанции промахнуться было трудно, и первый же двухорудийный залп русского броненосца дал попадание в третий 150-мм каземат левого борта «Гебена». Снаряд пробил броню и вызвал пожар в каземате. Погибли 12 человек, еще несколько матросов были отравлены газами от горящих зарядов и позднее скончались. В германских источниках на сей счет нет никаких сведений, но современная история турецкого флота говорит, что всего погибли 16 человек.

Германская официальная история утверждает, что обе стороны открыли огонь почти одновременно в 12.20. По русским данным, «Гебен» начал стрелять примерно через 50 секунд после «Евстафия», уже получив первое попадание. Можно только посмеяться, читая утверждения, что немцы испытывали трудности с определением дистанции, так как русские корабли находились на фоне берега. В нескольких милях от него при сильной дымке?! Может, затянувшиеся средиземноморские каникулы скверно сказались на подчиненных старшего артиллериста «Гебена» корветтен-капитана Книспеля? Первый залп «Гебена» лег перелетом, а дальше начались попадания. Всего «Евстафий» получил 4 снаряда. На броненосце погибли 33 человека, 25 были ранены. Пара шальных снарядов «Гебена» разорвалась в воде недалеко от «Ростислава».

«Гебен», развив полный ход, пытался охватить голову колонны противника. Но в это время линейный крейсер оказался под сосредоточенным огнем 5 русских броненосцев, залпы которых ложились очень хорошо. Однако вскоре опасность миновала – подобно видению, русский флот растаял в тумане. По крайней мере, так говорит официальная германская история. Однако прокладки показывают, что бой велся на параллельных курсах, и противники отвернули в разные стороны практически одновременно – в 12.35.

Но как же на самом деле выглядел «сосредоточенный огонь» русской эскадры? «Иоанн Златоуст» стрелял самостоятельно с неверной установкой прицела. «Пантелеймон» из-за дыма и тумана не видел вообще ничего и огня не открывал. «Три Святителя» стрелял по неверным данным «Иоанна Златоуста». «Ростислав» предпочел обстрелять «Бреслау». Зато головной «Евстафий», используя небольшую дистанцию, открыл беглый огонь из 152-мм и 203-мм орудий. Было выпущено 14 снарядов 203 мм и 19 снарядов 152 мм. Всего русская эскадра выпустила 30 снарядов калибра 305 мм, не считая более мелких, и якобы добилась 14 попаданий, в том числе 3 – снарядами 305 мм. Но почему-то во всех отчетах описывается детально одно-единственное попадание в тот самый каземат. Впрочем, «Гебен» снова вышел в море уже 6 декабря, поэтому говорить о каких-то серьезных повреждениях, им полученных, не следует.

О дальнейших действиях сторон официальная история также говорит весьма смутно. Русская эскадра отказалась от попытки преследования противника из-за неких «плавающих предметов», обнаруженных впереди по курсу. Она отвернула влево, описала большую петлю и вернулась в Севастополь. «Гебен» якобы попытался найти противника, однако в густом тумане никого обнаружить не сумел.

Итак, какие же выводы можно было сделать из результатов этого боя? Бригада старых броненосцев оказалась вполне способна дать отпор линейному крейсеру, позднее это подтвердилось еще раз в бою 10 мая 1915 года. Еще раз оказалось, что не следует буквально воспринимать трескучие пропагандистские лозунги, но этот же бой ясно показал, что в одиночном поединке у броненосца нет даже тени шансов.

Этот бой также показал прекрасную выучку артиллеристов Черноморского флота и очень слабую подготовку командного состава. Практически ни разу не удалось организовать хотя бы отдаленное подобие сосредоточенного огня, что практиковалось во время довоенных учений. Хотя, может быть, виной этому стало объективно плохое качество средств связи. Ведь УКВ-передатчикам еще только предстояло появиться. В то же время стало ясно, что в одиночку броненосцам попадаться на пути «Гебена» крайне нежелательно. Но этот бой, который вернее было бы назвать кратковременной перестрелкой, оставил много вопросов, на которые ответить уже вряд ли удастся.

Следующая встреча Черноморского флота с «Гебеном» состоялась весной 1915 года, и она окончательно расставила все точки над «i». 7 мая русский флот вышел в море, чтобы нанести удар по Угольному району Зонгулдака. В состав эскадры вошли те же самые броненосцы и крейсера, а также гидроавиатранспорт «Александр I» и группа эсминцев.

9 мая русские корабли обстреляли порты и потопили несколько пароходов и парусников, причем комендант Эрегли с перепугу сообщил, что началась высадка русских войск. «Гебен» немедленно вышел в море и по пути разминулся с русской эскадрой, которая направилась к Босфору для обстрела береговых укреплений. Последовавшее столкновение показало ошибочность применяемой Эбергардом тактики, но в то же время оно продемонстрировало полное бессилие немцев.