к Куркину, что не ответила. Только вздрогнула, когда вошёл тот самый усатый мужик, которого тащили охранники, похохатывая, снял парик, отклеил усы и взял рюмку.

– Знаете, почему Горяев на вас не женится? – тихо спросил Куркин, подсев к Вале.

– Вы и в этом специалист? – брезгливо отодвинулась Валя.

– Потому что из вас ручной жены не получится, а у всех политиков жёны ручные. Их всех подбирал Берёза.

– Жён?

– Политиков. Он всегда говорит: «Придите ко мне в двенадцать. Ой, нет… лучше в три… Значит, жду к восьми…» Приходишь, а он: «В Париж лечу, по дороге и поговорим…» И если ты, что шенгена нет, что жене надо это объяснять, тебя уже вычеркнули. Вместо тебя полетит другой. В политике остались только те, кто сутками прыгает вокруг Берёзы. А кто бухал по баням с девками, вылетели из больших дел.

Но Валя слышала, как Горяев разговаривает с Берёзовским по сотовому и вовсе вокруг него не прыгает. А не женится на Вале по другим причинам.

Когда Куркин с «ассистентом» ушли, Валя спросила Катю:

– Знала, что из меня будут делать дуру?

– Сценарий Смитихин, а мордобой Куркин придумал и своего человека привёл, – ответила Катя. – Но Горяев в курсе.

Это было новым ударом, Валя представила, как Куркин пересказывает Горяеву: «И когда понимаю, что она на полном пределе, говорю, что я в команде против Ельцина, но, чтобы она не успела возразить, человек из зала работает драку!»

– Расслабься уже, сделай лицо попроще, – вмешалась Ада. – С меня, Лебёдка, взятки гладки. Ты спишь с большой политикой, а не я. И как бы не в передаче «Здоровье» работаешь, хотя они там за бабки такую промышленную смерть втюхивают, что мы на их фоне стерильные. Кстати, я твоей девчонке обещала и Швецию, и Данию. За мной должок.

– Этого в договоре нет, – отрезала Валя.

– Моё слово, Лебёдка, в огне не горит, в воде не всплывает. Ты шведскому директору канала так мозги прочистила, что он мне уже три факса прислал!

– И что?

– Приглашение на телефорум в Дании. От королевы с королём. Смотаешься?

– От королевы с королём? – не поверила своим ушам Валя. – А с Викой можно?

– Не, там представительский визит.

– Я по-английски ни бум-бум.

– Переводчик будет. Не бойся, туда весь мир съезжается, некоторые вообще вчера с дерева слезли. До дома доедешь, водиле загранпаспорт отдай, он тебе его потом с визой и остальной начинкой привезёт. И платьишки возьми попристойней.

Валя не успела толком понять про Данию, как позвонила Ленка. Та самая одноклассница, дочка мента дяди Коли. Продиктовала номер поезда, на котором утром приезжает её дочка.

Мать побежала ставить тесто на праздничный пирог, а Валя спросила:

– Куда мы её положим?

– Ваще не въезжаешь? – Вика покрутила пальцем у виска. – В больничку мы её положим!

– А Москву показать? Красную площадь, Третьяковскую галерею…

– У неё кровь, слюна, сопли и слёзы заразные! – завопила Вика. – Ты ж медицинский работник!

– Викусь, чего заблажила? – удивилась мать, вернувшись из кухни с руками по локоть в муке. – Какие ещё сопли?

– Бабуль, у неё хуже, чем СПИД! Всё, переселяюсь к герлам в общагу!

– Искать инфекционную больницу? – наморщила лоб Валя.

– В инфекционку наркота идёт бесперебойно. Мы с Когтем туда носили. Звони Горяичу, пусть её как випку кладут и базар фильтруют.

– Противно после Куркина, – вздохнула Валя.

– Заплатит за Куркина койко-местом. Там в инфекционке пиплы типа меня лежали, у них гепатит Б и С! А они с иглы слезть не заморачивались. – Вика потупилась. – Ща уже никого в живых нет…

Мать начала истово креститься руками в муке, подошла к Вике, прижалась к ней плечом, чтоб не замарать мукой, запричитала:

– Девчонка-то Ленкина за какие грехи наказана? Коля-покойник – святой человек! Мать у Ленки – золотая! Сама Ленка с гнильцой, смолоду спекулировала, а девчонку-то за что? Звони, доча, самому. Пирог ей в больницу дам да котлет накручу.

– Как вы с ней справитесь, если я в Данию? – перебила её Валя.

– В Данию? До морковкина заговенья решила кататься? – возмутилась мать.

– Спокуха, бабуль. Наркоманку в лечебку сунем, передачки я буду закидывать, – распорядилась Вика.

Валя вышла в материну комнату, набрала Горяева.

– Поздравляю с успешной передачей! – сказал он сдержанно. – Страна встала на уши.

– Ты меня подставил…

– Я ж говорил, ласточка моя, месяц назад, что мы его внешне убрали из штаба и утечку сделали в СМИ, что убрали. Память как у аквариумной рыбки, – поддел он. – Конечно, зачем такую мелочовку помнить между поездками по скандинавским странам?

– Уже и про Данию доложили? – разозлилась Валя.

– Доложили. Хочу перед этим послать тебя в маленький городок. Гонорар прежний. До Дании успеешь, сроки с Адой согласовали.

Стало ужасно противно, что Виктор согласовывает с Адой её поездки, но вдруг вспомнила, что точно, он же говорил про пиарщика. Но у неё в голове перепутались все эти кур-кины.

– Правда, говорил… Забыла. Да и путаю их всех! И себя путаю, живу двумя жизнями, с обеими не справляюсь. Съезжу в твой городок, только надо завтра девочку положить в больницу с гепатитом С!

– Вику???

– Дочку школьной подруги.

– Говори имя, фамилию. Утром тебе позвонят.

– Ни имени, ни фамилии не знаю. Даже не знаю, от кого она…

– Гепатитом С заражаются не от книжек, а от шприцов, – напомнил Горяев. – Кстати, у нас очередной сюрприз. Сигнал книги твоего муженька Лебедева с боевым названием «Здравствуй, любовь!».

– Про меня??? – аж вскрикнула Валя.

– Про тебя, чтоб было про меня. Уж на что моя жена тёртая, и то кардиолога вызывали.

– На какой помойке они раскопали Лебедева?

– Для выборов раскапывают даже могилы. Хорошо, Куркина вовремя сунули, чтоб хоть какой-то кредит доверия тебе надуть. Книжку с курьером пришлю. Днями она будет в продаже, в переходах метро уже продают по демпинговым ценам.

– А её никак нельзя… – Валя не знала, как правильно сформулировать.

– Если вякнем, тиражи вырастут до неба. Подумай, что прессе говорить. Целую, побежал. Про больницу завтра позвонят.

И положил трубку, не дожидаясь ответа и не предложив встретиться. Это и радовало, и огорчало.

Как каждой женщине, сидящей на развалинах любви, Вале хотелось, чтоб всё вернулось обратно. Чтобы он стал тем Горяевым, в которого влюбилась, словно сама могла вернуться в перепуганную молодуху, вызванную в министерство делать ему массаж.

– Положит её, – вышла Валя на кухню. – Ма, как девочку зовут?

– Ленкину? Нелька вроде. Или, кажись, Светка. Нет, Светка у Нюры. Не помню, доча. Она ж тебя узнает, телевизор, поди, смотрит!

– Лебедев книжку написал, – объявила Валя.

– Страна выучит твою половуху как жития святых! – захихикала Вика.

– Кирюшка на писателя выучился? А кто ещё про тебя напишет? – Мать стала загибать пальцы: – Юрик остался, Марк-женатик, Миша да