— То есть? — нахмурился участковый.

— То есть, это мы вообще-то должны были бы, по-хорошему, заявление на нее писать! — возмущенно заявила я. И набрав в легкие побольше воздуха, немного экспрессивно пересказала участковому, что там вчера произошло и в какой последовательности.

Когда я закончила, выражение вселенской усталости от самой сущности бытия на лице мужичка стало еще глубже. Тяжко вздохнув, бедолага сел на полочку для обуви и обреченно покивал головой.

— Понятно все с вами, — наконец проговорил он, доставая из потрепанного кожаного портфельчика пару листов бумаги и ручку. — В общем, шапку возьмите по этому образцу, и распишите, как там все было. По протоколу я должен принять от вас встречное заявление, чтоб ко мне начальство не прицепилось. Вот делать мне больше нечего, кроме как по бабско-соседским разобркам бегать.

— Налетела бы на вас сварливая старуха в маразме — посмотрела б я на ваши «бабско-соседские разборки», — прошипела я, оскорбленная до глубины души. — Какое, чтоб его, вообще имеет значение мой пол, если на меня наехала какая-то ненормальная бабулька? Я ее, что ли, приглашала мне нервы трепать?

— Пишите уже просто встречное заявление, а дальше без меня разбирайтесь, — фыркнул мужичок.

Посчитав до десяти, я успокоилась и как можно более кратко расписала произошедшее вчера, после чего поставила внизу листа свою подпись. А чтоб уж к нам точно никто не прикопался — Дина дописала внизу, что так все и было, и сама расписалась как свидетель, передавая участковому бумажку.

Получив свой документ, мужичок развернулся и со все той же извечной усталостью покинул квартиру, убираясь восвояси. Мы же внезапно осознали: похоже, бабулька не только не перебесилась, но еще и вошла во вкус!

— Вот же старая карга, — пробурчала Дина, вместе со мной направляясь на кухню — антистресс в виде чая был нам теперь просто катастрофически необходим. — Как однако прицепилась.

— Да уж, думай теперь, как от нее избавиться, — вздохнула я, разливая заварку по чашкам с котятами. — Кажется, она вчера специально врубила электрофон, чтоб поймать на свою провокационную удочку новую жертву, с которой можно будет начать эпические соседские войны, без которых ей просто скучно доживать свои деньки.

— Обожаю таких старух! — саркастично фыркнула подруга. — У самих со дня на день крышка гроба накроется, но перед тем нужно обязательно нагадить как можно большему количеству людей.

— Главное чтоб она со своими заявлениями дальше не пошла. А то еще будет делать Арку проблемы на работе — мол у него, служащего в страже, жена — хулиганка.

— Вряд ли даже самая настойчивая бабулька в маразме будет способна создать хоть кому-нибудь какие-нибудь проблемы, выходящие за пределы слегка потрепанных нервов, и возможно — следов от грязи на двери. Но ситуация все равно неприятная. Что хуже всего — успокаиваться она очевидно не собирается. При этом воевать с ней, отвечая на провокации — только больше ее раззадоришь…

И тут Дину прервала музыка, внезапно врезавшая по нервам, как ножовка по ржавым трубам! Исполнитель был очевидно тот же, что и вчера, но с новой композицией. К слову, ничуть не менее раздражающей. Что самое главное — по громкости все такой же!

— Блин, точно говорю, она сидела под дверью и ждала, пока придет и уйдет участковый! — прошипела Дина, впопыхах собирая проснувшегося Борьку.

Подруга была наверняка права в одном: отвечать на провокации больше нельзя, это лишь даст проклятой гоблинше повод продолжать веселье в усиленном режиме. Так что самым разумным показалось пойти с детьми на прогулку — свежий воздух им полезен и нужен в больших количествах, поспят они в колясочках, а ближе к вечеру шуметь соседка точно перестанет, чтоб не нарваться сразу на половину жильцов. Тогда можно будет приготовить ужин и если останется время до возвращения мужей с работы — позаниматься куклами.

Толкая колясочки огородами, мы с Диной не прекращали строить коварные планы усмирения соседки. Увы, все эти планы, едва выходя за пределы идеального мира, разбивались об условности реалий, которые делали их эффективное воплощение невозможным. Потому пока что мы оставались в тупике. Но надежды, тем не менее, не теряли.

— Слушай, — неожиданно протянула я, напряженно прищурившись, и с интересом глядя вдаль. Туда, где в проходе между двумя примыкающими друг к другу домами замер высокий мужчина в черном плаще с глубоким капюшоном.

— Ась? — отозвалась подруга, немного засмотревшаяся на голубей, клюющих рассыпанные кем-то семечки.

— А что это за странный тип тут в черном плаще щеголяет? Вроде такие в моду нынче не входили, нет?

— Какой еще тип в каком плаще? — непонимающе поинтересовалась Дина… глядя прямо на то самое место, где мужчина стоял, внимательно рассматривая меня прищуренными голубыми глазами, которые я четко видела, хоть они и были прикрыты тенью капюшона.

Прищурившись, я сосредоточенно выглядывала из окна, стараясь, чтобы саму меня с улицы не было видно. Впрочем, похоже стоявшим под нашим домом однозначно не до высматривания людей в окнах! Потому что одна сторона была занята попытками угомонить разбушевавшуюся богато одетую юную леди. В то время как вторая сторона, в лице этой самой леди, истерично упиралась, топая ножкой и метая молнии из огромных глаз с пышными ресницами.

— Как вы смеете? — надменно вскрикнула она, с гордо вздернутым носом вырвав руку у одного из мужчин, безрезультатно пытавшегося ее угомонить. — Нет, я сказала, нет! Никуда не пойду, пока не… Пойдите прочь!

Только вот мужчины не сдавались в своих попытках унять девицу как можно более деликатно. Хотя было видно, что их терпение уже на исходе. Интересно, это получается, они — охрана, работающая на ее семью? И им было поручено вернуть благородную даму, взявшую себе за моду слишком часто гулять в краях обитания опального лорда Аркадия Фроста? Причем я очень и очень этим парням не завидовала — если попробуют утащить ее силой, наверняка же поднимет истеричный крик на всю округу! А тогда уже им самим придется доказывать, что они — никакие не бандиты, напавшие на трепетную деву.

Я же просто надеялась на то, что сию мадам утащат от нашего дома прежде, чем задерживающийся на работе Арк вернется и узрит всю эту картину. И да-да, с одной стороны, его недавние слова внушали надежду. Тем не менее, мне крайне не хотелось, чтобы он лишний раз пересекался с этой особой.

Цирк под окнами продолжался еще около десяти минут, прежде чем возмущенную девицу затащили в подъехавшую машину, напоминавшую по своему дизайну те, что колесили по моему родному миру вначале двадцатого века. И захлопнув за ней дверь, увезли в неизвестном направлении.

Вздохнув с облегчением, я отошла от окна и решила, пока Клавик спит, забежать к Дине, чтоб отдать ей дорисованную сегодня куклу. Только вот едва открыла дверь и сделала шаг — растеряно замерла поняв, что нога вступила во что-то странное, отличное от привычной твердой поверхности.