меня Кощей, но сразу и ответил: — Ничего не думаю. Кикимора она, самая обыкновенная. Разве что слишком сладкая, будто вся из сахара сделана, а таких людей не бывает. Да и улыбается мило, а глазки злые…

Ну надо же, говорил он точь-в-точь, как Соня.

— Понятно, — вздохнула я, размышляя, чем же Праша могла так Кощею не понравиться.

Книжку может какую испортила, или вовремя не сдала?

— И зачем ты спрашиваешь, если все равно иначе думаешь? — фыркнул библиотекарь, угадав мои мысли. — Вот и про волчонка…

— Да что вы все о Мише? Других оборотней в Академии что ли нет? — все же вспылила я.

— Другие, может, и есть, да этот больно хорош. А ты, Мирка, глупая девка. Такого парня упускаешь… он бы тебя всю жизнь на руках носил, заботился. Эх, молодежь… — и Кощей вздохнул.

Смысл его слов до меня дошел не сразу, и сперва я долго соображала, зачем волку могло понадобиться носить мою тушку на руках. Тем более, он говорил, что я тяжелая.

А потом в голове наконец щелкнуло (с очень большим запозданием).

Это что, Кощей намекает, что Миша в меня влюбился что ли? Да быть того не может!

Или может?

Глава 14

Всю дорогу до комнаты я рассуждала над словами Кощея.

Нравлюсь? Мише? Да как так? Мы ведь друзья… точнее, были друзьями…

С другой стороны, а почему бы и нет? Все же я вполне себе симпатичная, так что Миша мог на меня и запасть…

Стоп, Мира, успокойся, а то сейчас навыдумываешь.

Если уж представить, что я Мише понравилась, то почему он об этом мне не сказал? Мог бы, в конце концов, на свидание позвать — я бы даже согласилась. Он, конечно, не в моем вкусе, но милый, и с чувством юмора у него все в порядке…

Так, ладно, хватит думать об этом. Вот если подойдет — тогда и начну решать, а пока рано. Все же и того факта, что он мне зла желает, еще исключать нельзя…

Занятая своими мыслями, я шла, не глядя по сторонам, как вдруг что-то схватило меня за ногу. От неожиданности потеряв равновесие, я упала, попытавшись выдернуть свою конечность. Бесполезно.

Страха отчего-то не было, наоборот, накатило какое-то странное спокойствие.

Словно во сне, я опустила взгляд, увидев, как голую лодыжку обвивает черный жгут, растущий прямо из стены.

«Цветочек. Злату бы сюда, она бы мне лекцию на эту тему прочитала», — подумала вяло, снова дернув ногой.

Жгут же, в отличие от меня, времени зря не терял — разрастаясь с поразительной скоростью, он пополз вверх, и вот уже обе моих ноги находятся в крепком захвате.

Интересно, что это за дьявольские силки? Зачем они меня схватили?

Мысли стали путаться, в голове повис туман. Цветочек добрался до груди, выбил воздух из легких, опутал шею…

Надо бы на помощь кого-нибудь позвать, но так лень. И спать хочется.

— Мира! — из-за поворота вышел Миша.

Я хотела помахать ему рукой, но руки были связаны, так что вышло лишь улыбнуться. Какой он забавный, и волосы так растрепались…

Оценив обстановку, Миша перекинулся, и вот, вместо худенького паренька, на меня уже мчится огромный волк. Секунда — и зверь клыками рвет дьявольский цветочек, освобождая меня.

Чего он так агрессивно-то сразу?

Бедро прострелила боль, и только это привело меня в чувство.

Твою ж мать! Что за фигня? А я еще на Жорика косо поглядывала… да он рядом с этим плющом просто сущий цветочный ангел.

— А-а-а!! — закричала, наконец осознав весь ужас произошедшего.

— Поздно орать начала, — поморщился Миша, снова вернувшись в тело человека. — Прости, я тебя случайно задел…

И он указал на мою ногу.

Джинсы были разорваны крепкими волчьими зубами, что располосовали кожу, и теперь оттуда шла кровь.

— Надеюсь, после такого я не стану оборотнем? Что это вообще было?

— Не станешь, оно не так работает. А была это «ласковая смерть», очень опасное растение сказочного мира. Со жмапиками, конечно, не сравнится, но все же… оно выделяет яд, подавляющий волю жертвы, а потом душит и питается соками разложения, — пояснил Миша.

— Что ж, спасибо, тогда ты очень вовремя, — кивнула, попытавшись встать. — Кстати, что ты тут делал?

Голова еще немного кружилась, нога болела, но в целом я чувствовала себя вполне нормально. О произошедшем старалась не думать, чтобы не впасть в панику.

— Хотел помириться, а девчонки сказали, что ты ушла в библиотеку, вот и двинулся навстречу… — оборотень пожал плечами, отвернулся. — Мира, я тебе не враг, честно. Ты должна мне поверить…

— Почему ты тогда мне соврал?

— Потому что ты мне… — Миша запнулся и даже в полутьме коридора, я увидела, как у него покраснели кончики ушей. — Просто не хотел, чтобы ты решила, будто я и есть тот самый враг, или перестала мне доверять.

— Ага. И именно так я и решила, когда узнала правду, — хмыкнула в ответ.

— Но ты мне веришь? — волк обернулся, сверкнув глазами.

— Теперь верю. Потому что, кажется, загадочные враги решили перейти к делу. Если только ректор не выращивает посреди академии смертельно-опасные цветочки.

А что? От этой шараги всякого можно ожидать…

— Не выращивает, — усмехнулся Миша, заметно расслабившись. — Он вообще растения не особо любит. Идем, я провожу тебя до комнаты. Укусы оборотня, может, и не заразны, но заживают гораздо хуже. А по пути обсудим произошедшее, если захочешь.

Мы шли по темным пустым коридорам Академии. Нога болела, Миша поддерживал меня за талию, вокруг царила тишина.

И только сейчас, когда яд растения вместе с первым адреналином выветрился окончательно, до меня потихоньку стал доходить смысл случившегося. Я ведь чуть не умерла! Еще минута — и меня бы тут больше не было.

Всего минута…

— Мира, ты в порядке? — задал самый глупый вопрос волк, словно что-то почувствовав.

Судя по голосу, он тоже явно нервничал, но старался держать себя в руках.

— Нет, не в порядке! — воскликнула, почувствовав, как лицу стало мокро.

Ну вот, еще и плачу.

— И правильно, что не в порядке, — забормотал Миша, прижав меня к себе и принявшись гладить по волосам. — Как тут быть в порядке после такого? Ничего, не переживай, мы всех найдем. И родителей твоих, и врагов, и друзей… все хорошо будет, ты только не реви…

— Да что это тут вообще творится? Как так можно, а? — всхлипнула, уткнувшись парню в плечо. — Выходит, кто-то пробрался в Академию, чтобы меня убить?

— Не кто-то, Мира, — волк чуть отстранил меня, заглянув в глаза. — В Академию нельзя