Выйдя из гостевого домика, три девушки двинулись гуськом по узкой дорожке. Впереди шла Мариша, в середине Света, а замыкала шествие Инна. Она думала о том, как в этом мире все быстро меняется. Вот совсем недавно тут жил человек. Со своими радостями и горестями. Любил и страдал. А теперь от него осталась только память. И этот вот дом. Грустно и печально-то как.

Но внезапно шедшая впереди всех Мариша перебила философские размышления Инны:

– Не хочу вас расстраивать, но в доме горит свет.

– Что?

– Свет, говорю, в доме! Горит!

И девушки замерли посредине пустынного сада словно вкопанные. Вокруг была тишина. И только слышно было, как стучат зубы у Светы. Она даже говорить не могла.

– Кто там может быть? Света? Ты слышишь?

– Д-д-д-да!

– Перестань ты трястись! Кто там может быть, я тебя спрашиваю?

– П-п-п…

– Кто?

– Папа!

– Еще не хватало! – возмутилась Мариша. – Он же умер!

– В-вот-т-т именно!

– Ты тоже скажешь! Призраки не ходят по домам, светя себе фонариком!

– Что, ключей ни у кого, кроме тебя и папы, нету?

– М-м-может быть, у Ирины Сидоровны?

– А это еще кто?

– Гр…Гражданская жена моего папы!

Подруги уже слышали от соседей про эту особу. Слышали, но не придали их словам особого значения. А теперь подумали, что, пожалуй, зря.

– И она может бродить по дому среди ночи?

– Не знаю. Я вообще-то мало с ней общалась.

– Тогда пошли и посмотрим сами!

Подруги ожидали, что Света снова начнет канючить и хныкать, мол, она боится, и надо бы позвать кого-то на помощь. Но девушка приятно удивила подруг.

– Да! – твердо сказала она. – Надо! Это же безобразие, что она себе позволяет! Явилась без приглашения. Напугала нас. И еще фонариком светит!

Но это была не Ирина Сидоровна. В доме находился какой-то мужчина, что девушки без труда поняли, когда заглянули в окно. Он был высок и широкоплеч. Скажете, что в наше время полным-полно высоких и мужеподобных женщин? Возможно. Но это был явно не тот случай. В доме точно был мужчина. Потому что даже его походка и жесты выдавали особь мужского пола.

– Что он там делает?

– Роется в бумагах моего отца.

Таинственный незнакомец в самом деле копался в углу. Там стоял красивый секретер из резного ореха. И именно в нем Виктор Сергеевич держал свои бумаги. Не документы, которые хранились у него в ящике бюро, а именно бумаги, связанные с его служебной деятельностью.

– Папе много работ приносили на рецензию. Молодые ученые хотели услышать его мнение относительно их трудов. Папа никому не отказывал.

– И что там забыл этот тип? – недовольно прошептала Мариша.

Тем временем незнакомец погасил фонарик, которым он светил на разложенные перед ним бумаги, и девушки совсем перестали его видеть. Но ненадолго. Скрипнула входная дверь, и мужчина вышел в сад, а затем быстрыми шагами устремился к калитке.

– За ним!

Но на Свету словно ступор напал. А потом она и вовсе начала заваливаться на землю. И чтобы не упасть, вцепилась в Маришу и умоляюще прошептала:

– Не оставляйте меня тут одну!

Мариша осталась со Светой, а Инна поспешила за незнакомцем. Но драгоценные секунды уже были потеряны из-за Светкиной внезапной слабости, и теперь таинственный гость растворился во тьме. Долго бродить одной вокруг темного дома было страшновато. Поэтому Инна вернулась к подругам.

– Он ушел!

– Но ты его хоть запомнила?

– Я даже его лица не видела, как я могла его запомнить?

– А ты, Света?

– Нет.

Мариша задумалась.

– Все равно, кто бы это ни был, мне кажется, нам надо посмотреть, что он искал в бумагах твоего отца.

Против этого у Светы возражений не оказалось. О том, что она даже переступить порог отцовского дома боится, она даже забыла в этой ситуации.

Как вскоре выяснилось, на ценные вещи таинственный незнакомец не покусился. В доме он ничего не тронул. Странный вор.

– А что с бумагами отца?

– Не знаю. Вроде бы все в порядке.

– Но этот тип что-то взял! – запротестовала Инна. – Я видела, как он что-то сунул в карман!

– Отец не посвящал меня в свои дела.

– Почему?

– Считал, что мне это не нужно. И… и если уж совсем честно, то папа всегда хотел иметь сына. И хотя меня папа, конечно же, очень любил, и маму тоже, но никакими своими проблемами с нами никогда не делился. Считал, что женщина должна заниматься своими делами, мужчина – своими. И только тогда в мире будет порядок.

Тем не менее Света согласилась просмотреть рабочие бумаги отца. Виктор Сергеевич был человеком старой закалки и никаких бумаг в электронном виде не признавал. Все они были распечатаны и хранились у него в секретере, а отнюдь не в компьютере. Хотя компьютер у Виктора Сергеевича тоже был. Только он находился не на виду, а был спрятан в укромном местечке. В нише, закрытой нарядными полочками, заставленными всевозможными безделушками.

– К чему такая секретность? – насторожилась Мариша.

– Никакая не секретность.

– Но компьютер надежно спрятан. Если не знаешь, где искать, нипочем не догадаешься.

– Просто папа считал, что компьютер не вписывается в стиль его кабинета. Вот и заставил полочками.

Света была права. В кабинете ее отца царил особый старомодный стиль. Толстый темный ковер на полу. Такой же – на восточной стене комнаты. Резная мебель из ореха. Гнутые ножки стульев и их атласная обивка плохо сочетались бы с серо-стальными гладкими поверхностями компьютера.

– Ну что? Вроде бы мы все посмотрели. Пошли?

– Может быть, останемся здесь? В этом доме?

Предложение Светы было тем более неожиданным, что не так давно она боялась просто войти в дом отца.

– Просто я подумала: раз уж мы все равно здесь, то глупо снова уходить. И потом… Вдруг этот тип еще вернется? – сказала Света.

В ее словах был резон. И переглянувшись, подруги сказали:

– Решено. Остаемся тут, – сказала Мариша. – Переночуем, а с утра и Глафира Ивановна вернется. Если повезет, то, возможно, узнаем что полезное для нашего расследования.

В это время Ангелина тоже не бездействовала. На свой страх и риск она проникла в дом. Но где тут ее жених и две мымры, которым он поволок цветы, торт и вино с коньяком?

Однако до них еще нужно было добраться. А вот как? Ангелина покорно следовала за своей провожатой, таща в руках тяжеленную коробку со столовыми приборами и проклиная в душе тот момент, когда ее угораздило родиться на свет именно девочкой.