в Зарубежный Синод была направлена телеграмма аналогичного содержания с подписями главы Пекинской Миссии архиепископа Иннокентия (Фигуровского) и его викариев – епископа Шанхайского Симона (Виноградова) и епископа Ханькоуского Ионы (Покровского).

Проживавшие в Китае архипастыри составили большинство из всех зарубежных епископов (шесть из восьми), которые прислали письменные ответы и высказались за присвоение Зарубежному Синоду прав Всероссийской Церковной Власти («временно, до восстановления в России Святейшего Патриарха Тихона или его законного заместителя»). Однако Собор отклонил это предложение{328}. Не было принято и пожелание о создании вместо Церковного совета «вспомогательного органа Церковного управления», поскольку такой орган мог существовать только при усвоении Зарубежным Синодом вышеуказанных функций.

Согласно постановлению Собора полномочия иерархов и духовенства РПЦЗ касались прежде всего духовного окормления заграничной русской паствы, в отношении же пребывавших в России православных они призывались к оказанию им «всяческого содействия в удовлетворении различных духовных нужд» при условии, если о том будут просить «церковные учреждения или отдельные христиане». Резолюция Собора гласила, что все находившиеся за пределами России епископы (включая епархии лимитрофных стран), а также миссии, приходы и храмы Русской Православной Церкви «суть неразрывная часть автокефального Московского Патриархата, возглавляемого в настоящее время Святейшим Тихоном, Патриархом Московским и всея России»{329}.

В конце июня 1923 г., после подписания так называемого «покаянного заявления», Патриарх Тихон был освобожден из-под ареста. Как уже говорилось, большинство православных восприняли этот документ как провокацию властей. 20 июня (3 июля) 1923 г. Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей принял секретное определение, в котором говорилось о неисполнении некоторых распоряжений Патриарха, касающихся Зарубежной Церкви. Таковыми признавались те из них, которые:

1) роняют достоинство РПЦЗ;

2) носят явные следы насильственного давления на совесть Патриарха со стороны советской власти.

В то же время Зарубежный Синод продолжал сохранять «полное уважение и преданность к личности невинного страдальца – Свят[ейшего] Патриарха – и всегдашнюю готовность исполнять все распоряжения Его Святейшества, имеющие характер свободного Архипастырского волеизъявления»{330}.

В решении вопросов церковного управления за границей участвовали не только архиереи. Через два месяца после Архиерейского Собора 1923 г. Зарубежный Синод провел обсуждение доклада Харбинского Епархиального совета (старого состава) по программе Собора, заслушанный на заседании 7 августа. Доклад был составлен в ответ на резолюцию архиепископа Мефодия от 25 апреля, в которой глава епархии запросил мнение Епархиального совета по всем пунктам опросного листа. Вместе с письмом Зарубежного Синода он передал на обсуждение совета копию указа № 348 об упразднении ВЦУЗ. Харбинский Епархиальный совет, собравшийся на экстренное заседание 27 апреля, вынес постановление в трех пунктах. Первые два содержали ответы на три первых вопроса. В основном эти ответы не расходились с мнением проживавших в Китае епископов, за исключением пожелания присоединить к Архиерейскому Синоду Церковный совет с участием духовенства и мирян, что соответствовало бы постановлениям Всероссийского Поместного Собора. Особый интерес представляет последний пункт – вместо ответа на вопрос о присвоении Зарубежному Синоду прав Всероссийской Церковной Власти Епархиальный совет вынес особую резолюцию по поводу указа № 348 и предложил в случае закрытия Высшего Церковного Управления Заграницей передать его полномочия Дальнему Востоку, где предполагалось организовать Дальневосточный церковный округ. Документ подписали: председатель Епархиального совета протоиерей Петр Рождественский и члены совета протоиерей Михаил Филологов, священник Константин Лебедев и профессор Н. И. Миролюбов. Никаких решений Зарубежного Синода по этому докладу не последовало. Ввиду того что «Архиерейский Собор уже вынес определение по указанным вопросам», доклад Харбинского Епархиального совета был принят к сведению и приобщен к делу Собора 13 августа 1923 г.

Наиболее вероятно, что доклад Харбинского Епархиального совета рассматривался Зарубежным Синодом особо по причине продолжения споров, возникших на Архиерейском Соборе 1923 г. по поводу обсуждавшегося проекта церковного управления, предложенного митрополитом Евлогием (Георгиевским). Согласно указу Патриарха об упразднении ВЦУЗ временное управление русскими заграничными приходами должно было сохраниться за митрополитом Евлогием{331}, которому предлагалось разработать свой план управления Русской Церковью за границей. Митрополит приступил к разработке такого проекта и подготовил его к Собору 1923 г. Предложения митрополита Евлогия сводились к следующим пунктам:

1) заграничное церковное управление необходимо преобразовать в систему четырех автономных церковно-административных округов (митрополий-архиепископий): Западноевропейского, Восточноевропейского, Дальневосточного и Североамериканского;

2) для решения наиболее важных вопросов ежегодно созывается Архиерейский Собор, при участии не менее 12 архиереев во главе с председателем – митрополитом Антонием;

3) в промежутках между Соборами действует Архиерейский Синод, опять же под председательством митрополита Антония{332}.

Такие изменения фактически означали ликвидацию Карловацкого Синода как постоянного церковно-административного органа за границей, и поэтому, не приняв в целом предложенную митрополитом Евлогием систему автономных митрополичьих округов, Архиерейский Собор 1923 г. выработал компромиссное решение. Основываясь на указах Патриарха Тихона{333} и учитывая, что подчиненная митрополиту Евлогию Западноевропейская епархия включает не одну страну, как прочие епархии, а большую часть европейских государств, автономия предоставлялась только этой епархии, которая выделялась в Западноевропейский митрополичий округ{334}. Все церкви на Балканах и Дальний Восток оставались в подчинении Карловацкому Синоду{335}.

Как показывают документы, поднятый Харбинским Епархиальным советом вопрос о создании отдельного митрополичьего округа на Дальнем Востоке к проекту митрополита Евлогия отношения не имел. Его обсуждение началось еще в 1921 г., и главным аргументом сторонников выделения Дальнего Востока в отдельную митрополию были положения известного постановления № 362. В 1923 г. Харбинский Епархиальный совет пошел дальше – Дальний Восток не только претендовал на самостоятельность, он становился альтернативой Карловцам.

Обсуждение вопросов церковного управления за границей продолжилось на Архиерейском Соборе 1924 г.{336} Главными из них были:

1) о присвоении Карловацкому Синоду функций временной Высшей Церковной Власти;

2) о временной административной независимости от Пат риарха;

3) об изменениях в церковном управлении за границей. По первым двум пунктам Собор постановил: подчинение Патриарху сохранить, временную независимость не провозглашать. Однако решения эти принимались непросто. Еще в ноябре 1923 г. появился вторичный указ Патриарха Тихона и Высшего Церковного Управления об упразднении Карловацкого Синода{337}. Подобный документ, но датированный 26 марта (8 апреля) 1924 г., в большинстве публикаций именуется как «постановление Патриарха и Патриаршего Священного Синода по вопросу о деятельности зарубежного ВЦУ»{338}. Характеризуя документ, современные исследователи отмечают, что, по сути, это был не указ (и, следовательно, не постановление) об упразднении заграничного ВЦУ, а всего лишь «запрос», вызванный попыткой Патриарха уйти от навязываемых ему советской властью прещений в адрес Зарубежного Синода{339}.

Изменения в церковном управлении за границей касались и вопроса об образовании автономных округов, в том числе на Дальнем Востоке. К обсуждению предложений Харбинского Епархиального совета Зарубежный Синод больше не возвращался. По мнению большинства иерархов, создание еще одного автономного округа