– Значит, эта гора мяса вам не по зубам?

– Нас мало.

– А если бы были живы ваши охотники?

– Зачем охотиться на опасного и сильного бакана, если есть зобы!

– А если убить одного бакана – этого хватило бы твоему роду до весны, когда животные вернутся?

– Конечно. Хватит и нам и вам. У него очень много мяса, много жира. – Глаза вождя даже загорелись. – Твое оружие может убить бакана?

– Нет.

– Тогда не о чем разговаривать, – тут же посмурнел Рохт.

– Но я знаю, как можно его убить.

Ага, глазки загорелись: рыбная диета – она никому не в радость. Совсем другое дело, когда закрома полны главным продуктом. Признаться, у Дмитрия только абстрактно вырисовывался план действий. Раз уж у него нет штуцера для охоты на слонов, то нужно использовать здоровое копье, остается вопрос – как его метнуть, чтобы сразить такого гиганта. Изготовить баллисту? Даже не смешно. Можно, конечно, использовать рессоры с машины, но изготовление такого агрегата потребует значительных затрат как по времени, так и ресурсов, а они не безграничны. Нужно что-то дешевое и сердитое. Но это не беда, главное – задаться целью, а уж придумать всегда можно.

– И как ты его убьешь?

– Не я, а мы.

– Как мы его убьем?

– Баканы зимуют здесь?

– Да. Когда землю покрывает снег, они питаются тем, что добывают из-под него, или ветками деревьев.

– Тогда осенью мы добудем бакана. Ты мне не веришь? Но зачем мне врать, нам ведь тоже нужно его мясо.

Когда на землю опустилась ночь, Дмитрий направился в отведенный ему рул. Признаться, шел он как на каторгу. Сайна была очень хороша, вообще мечта любого мужика, но боже, как же она была ненасытна или все же страстно хотела забеременеть. Однако Дмитрию от этого было не легче. Интересно, сколько еще ему предстоит исполнять долг доброго гостя, чтобы не обидеть хозяев?

Войдя вовнутрь, он обнаружил уже знакомую картину горящего очага. Ага, он у них за эти дни не гас почти до самого утра – ведь это должно происходить либо при свете горящего костра, либо средь бела дня, под солнечными лучами. Однако, к своей радости, он обнаружил, что внутри его ждала не Сайна, а Лариса, которая уже пристроилась на шкурах, служивших постелью, укрытая одеялом из шкуры волка. Одеяла здесь были только из шкур этого животного, так как считалось, что прародительница таким образом охраняет своих потомков во время сна. Опять же желательно, чтобы она была поближе при зачатии: еще одна гарантия благоприятного исхода предприятия.

– Чего это ты так облегченно вздохнул? – не выдержав, хихикнула Лариса.

Все бы шуточки шутить. Подставила по полной, а теперь еще и издевается. Но с другой стороны… Пусть ее. То, как она преобразилась, не могло его не радовать. Похоже, черные мысли окончательно покинули эту головку, и это хорошо. Оно вроде бы теперь они были среди себе подобных, и Лариса уже не имела для него того значения, как еще несколько дней назад, когда они были уверены в отсутствии других людей. Ан нет. Не было у него дороже человека и не будет. Может, все же она пробудила в нем какие-то чувства? Нет. Любовь тут точно ни при чем. Пожалуй, все дело в том, что их крепче всего связывает их прошлое.

– А чего ты так хитро улыбаешься? Подставила по полной и радуешься.

– Что, она не так хороша? Судя по тому, что вы кувыркались чуть не до утра, тебе это дело очень даже понравилось. Со мной такого не было… – Что это, неужели в глазах мелькнул недовольный огонек? Ревнует она, что ли?

– Скажем так: не хотелось оказаться неблагодарным гостем.

– Но она хороша?

– Нормальная девушка.

– Но тебе понравилось?

– Ларис…

– Что?

– Может, хватит? Если ты помнишь, это ты все устроила.

– Помню. А ты и рад стараться.

– Не отталкивать же ее, когда она столь требовательна. Хоть сегодня высплюсь.

– Кто тебе сказал, что ты выспишься?

С этими словами она откинула одеяло и предстала перед ним в чем мать родила. Фигура у нее не такая крепкая и сбитая, как у Сайны, но как их сравнивать, когда они такие разные и каждая по-своему хороша. Лариса обладала плавными формами, мягким и податливым телом, что, признаться, ему нравилось больше. А главное, к самой девушке его влекло сильнее. Ну вроде сильнее. Нет. Точно сильнее.

Непонятно, что повлияло на нее. То ли наличие соперницы, которую она сама же и навязала. То ли стоны и крики, которые ей на протяжении трех ночей приходилось выслушивать. А может, и то и другое, вместе с поселившейся в ней ревностью. Но в этот раз она оказалась настолько страстной и ненасытной, что он невольно добрым словом помянул Сайну.

– Знаешь, Рохт предложил нам остаться, – когда они на рассвете проснулись и лежали в объятиях друг друга, произнес Дмитрий.

Вообще-то она еще поспала бы, это у него глаза распахивались в такую рань, и ничего с собой поделать он не мог. Неловко пошевелился – вот и она проснулась.

– Знаю. Мне девчата говорили.

– И что ты об этом думаешь?

– А ты?

– Я первый спросил.

– А я – женщина, существо крайне любопытное и скандальное.

– Убедила, – не сдержав улыбки, пошел он на попятную, а потом, став серьезным, продолжил: – Я хочу все же поставить свой дом и жить по соседству, но отдельно. Понимаешь, у нас есть машина и куча металла, так что мы сможем наделать немало полезного, а местные шаманы… Кто знает, какие тараканы бродят у них в головах, объявят каким-нибудь черным посланником – и на кол посадят.

– Я тоже за свой дом. Бог с ними, с удобствами на улице и прочим, но это будет куда лучше, чем эти вигвамы.

– Рулы.

– Какая разница. Нет, несколько дней пожить прикольно, но с каждым днем все больше недостатков. Хочу свой дом. Пусть саманный, пусть небольшой, с одной-единственной комнатой, но свой.

– Будет у тебя и свой дом, и своя отдельная комната, небольшая, но твоя, я обещаю.

– Верю. Это значит, что мы загостились и нам нужно сворачиваться, верно? Ведь время уходит, а дел еще много.

– Верно. Только сначала мы отправимся не к нам, а обратно к Находке. Я обещал Рохту похоронить останки умерших, среди них может быть его сестра, так что это для него важно.

– А прибарахлиться нам там можно будет?

– Он не против, даже если мы заберем все имущество лагеря. С нами пойдут двое мальцов – они помогут нам сплавиться по реке, это куда как быстрее. Так что выходим сегодня, а завтра к вечеру вернемся.

– А не поздно уже?

– Рассвет только. Я вообще удивляюсь, как ты проснулась так рано: думал, придется тормошить.