— Такая! Мне сегодня наниматься на работу. Не могу же я идтина собеседование с такой физиономией? И Амулетика с собой взять не могу.

Я смотрю на кошку. Ее жизненная энергия понемногу убывает.Нужно действовать, пока не поздно.

— Оставь у меня. Я сейчас вроде никуда не ухожу.

Хейвен колеблется — можно ли мне доверить умирающую кошку? Яободряюще улыбаюсь и беру у нее из рук Амулетика.

— Серьезно, делай что нужно, а я с ней посижу.

Хейвен нерешительно смотрит на меня, на кошку, потомначинает рыться в своей громадной сумке, вытаскивает карманное зеркальце и,послюнив палец, стирает потеки туши со щек.

— Я быстро! — Она хватает карандаш и подводит глаза жирнойчерной линией. — Вернусь через час, самое большее — через два! — Вслед закарандашом из сумки извлекаются румяна. — Ты ее, главное, держи на руках и дайводы, если вдруг захочет пить. Только вряд ли она захочет. Она теперь вообщепочти ничего не хочет.

Хейвен кое-как мажет губы блеском, поправляет челку,вскидывает сумку на плечо и бросается к двери. Уже сидя в машине, онаоборачивается ко мне:

— Спасибо! Мне эта работа нужна — ты даже не представляешькак! Я хочу копить деньги, чтобы жить независимо, как Деймен. Надоела вся этамуть!

Я смотрю на нее и не знаю, что ответить. Деймен — это особыйслучай. У него все совсем не так просто.

— Да я понимаю, вряд ли я столько заработаю, чтобы житьшикарно, как Деймен. И все-таки лучше обитать в какой-нибудь захудалойквартирке, чем зависеть от вечных родительских закидонов. Скажи, ничего, что яна тебя свалила свои заботы?

Я киваю, крепче прижимая к себе Амулетика, и мысленноуговариваю кошку продержаться еще совсем чуть-чуть — а потом я ей помогу.

Хейвен поворачивает ключ в замке зажигания, мотор начинаетурчать, и тут Хейвен говорит:

— Я обещала Роману не опаздывать. Может, еще успею!

Она напоследок бросает взгляд в зеркальце и включает заднийход.

— Роман?!

Я застываю, не в состоянии убрать с лица выражениепанического ужаса.

Хейвен бросает, выезжая на дорогу:

— Он мне устроил это собеседование!

Она машет рукой и уезжает, а я остаюсь с умирающей кошкой наруках, так не успев предупредить подругу об опасности.

— Нельзя этого делать.

Едва открыл дверь, а уже качает головой.

— Ты даже не знаешь, зачем я пришла!

Я крепко стискиваю Амулетика. Лучше бы не приходить!

— Кошка умирает. Ты хочешь спросить, можно ли ее спасти. Яотвечаю: нельзя.

Деймен догадался скорее по ситуации, ведь я специальнопоставила щиты, чтобы он не узнал, что я ходила к Роману. Вот это бы егодействительно разозлило!

— «Нельзя» в смысле «невозможно»? Эликсир не действует накошек? Или в этическом смысле: мол, «не бери на себя роль Бога, Эвер»?

— А есть разница? — Деймен выгибает бровь, пропуская меня вдом.

— Еще какая, — шепчу я.

С верхнего этажа слышно телевизор: двойняшки принимаютежедневную дозу реалити-шоу.

Деймен ведет меня в гостиную, плюхается на диван и хлопаетпо сиденью рядом с собой. И хоть меня бесит, что он даже не дал мне возможностиничего объяснить, все-таки я сажусь рядом и приоткрываю сверток. Может, несчастныйвид кошки его убедит.

— Пожалуйста, не суди второпях! — Я поворачиваюсь к немулицом. — Все не так просто. Мир не черно-белый, в нем полно оттенков серого.

Деймен склоняется ко мне. Смотрит уже мягче, поглаживаяАмулетика под подбородком.

— Прости меня, Эвер. Мне правда очень жаль. — Взглянув мне вглаза, он чуть отодвигается. — Я не уверен, что эликсир подействует, никогда непробовал давать его животным. Но даже если бы и подействовал...

— Правда? — изумленно переспрашиваю я. — У тебя никогда небыло ручной зверюшки, с которой невыносимо расстаться?

Я недоверчиво смотрю на Деймена.

— Такой, чтобы совсем невыносимо, — нет, — отвечает он.

Я прищуриваюсь. Не знаю, что и подумать.

— Эвер, в мое время к домашним животным относились иначе. Апосле того, как я выпил эликсир, я старался ничем себя не связывать.

Я киваю. Замечаю, как он смотрит на Амулетика, и оченьнадеюсь, что все-таки сумею уговорить.

— Ладно, допустим, у тебя не было домашних животных. Но тыможешь хотя бы теоретически представить, что человек привязался к своей кошке ипросто не в силах с ней расстаться?

Деймен смотрит на меня тяжелым взглядом.

— Ты спрашиваешь, знаю ли я, что такое любовь и какоенестерпимое горе испытываешь, когда ее теряешь?

Я опускаю глаза. Чувствую себя сопливой дурочкой. Могла бы исама догадаться.

— Речь идет не просто о том, чтобы спасти кошку, даровав ей вечнуюжизнь — если такое вообще бывает в животном царстве. Главный вопрос другой: какты объяснишь это Хейвен, когда она вернется и увидит, что умирающая кошкачудесным образом исцелилась, а то и вовсе превратилась в котенка? Такое тожеможет случиться. И что ты ей скажешь?

Я вздыхаю. Мне как-то не пришло в голову, что, если всеполучится, Амулетик не просто выздоровеет, но и физически изменится.

— Не знаю, сработает эликсир или не сработает, дело не вэтом. И не в том, есть ли у тебя право играть роль Бога — не мне об этомсудить. Речь о том, чтобы сохранить нашу тайну. Я понимаю, ты хочешь как лучше,но в конечном итоге ты только вызовешь подозрения у подруги. Она начнетзадавать вопросы, на которые невозможно ответить ясно и логично, не выдавслишком много. Хейвен и так уже что-то заподозрила. Сейчас нам как никогдаважно не высовываться.

Я сжимаю губы и никак не могу проглотить комок в горле. Этоужасно — у меня такие невероятные волшебные способности, а я не могу помочьтем, кто мне дорог.

— Прости... — Деймен задерживает руку над моей, дожидаясь,пока возникнет защитный слой энергии. — Как это ни печально, таков естественныйход событий. Поверь мне, у животных это происходит намного проще, чем у людей.

Я прислоняюсь к его плечу. Удивительно, одно егоприкосновение способно меня утешить, даже когда очень плохо.

— Просто мне Хейвен жалко... Родители вечно ссорятся, да ещеи переезд грозит. Она сейчас вообще ни в чем не видит смысла. И со мной такбыло, когда мой мир рухнул.

— Эвер...

Взгляд Деймена смягчается. Его губы так близко, что мне ничегодругого не остается, кроме как прижаться к ним своими губами... И тут полестнице с визгом скатываются близнецы.