Их вели на взлетную полосу окольными тропами. Слева, за прозрачной стеной, была целая уйма народа: люди стояли, сидели, спорили о чем-то, сновали туда-сюда, с багажом и без, но в той «кишке», которой шли генерал и его соратники, тишину нарушали только звук их собственных шагов. Майкл внезапно почувствовал себя безумно одиноким, несмотря на то что впереди топали капитан Хокинс и Медведь, а за спиной брел квартет телохранителей и охраняемый ими генерал. Наверное, теперь так будет всегда. Он должен жить, как и сам Тейлор – не доверять никому, кроме себя, держаться подальше от всех, в ком ты не уверен хотя бы наполовину так, как в себе самом.

Участь поп-звезды?

Нет, скорее, человека, от которого зависит, поглотит ли зараза Синдиката Америку или сгинет в небытие.

– Чего такой угрюмый? – спросил капитан, вновь усаживаясь напротив помощника. – Расслабься. В воздухе нам вряд ли что-то грозит. Считай это перекуром перед настоящей работой.

Майкл посмотрел на шефа исподлобья, потом выглянул в проход: капитан читал какую-то книгу, телохранители сидели поблизости, занимаясь кто чем – один дремал, двое болтали, четвертый любовался видом из окна. Но никто не смотрел в сторону Хокинса и его помощника.

Это значило, что можно говорить, не таясь.

– Предвкушаю, как нас будут встречать в Вашингтоне, сэр, – буркнул Купер, облокотившись на откидной столик между ними. – Там, как вы сами говорите, кругом одни враги.

– Ну, они нам не враги, – поправил капитан. – Обычные люди, которых водят за нос Эдвард и его прихвостни. В наше время не так-то просто понять, где хорошо, а где плохо. Многие даже не подозревают, что Синдикат покрывает наркоторговцев и прочую шушеру, ведь об этом, увы, по телевизору не расскажут.

– Пусть не враги, но ждать от них чего-то хорошего не приходится, – заметил Майкл. – Вы это знаете не хуже моего. Если людям кто-то не нравится, они постараются любым способом выразить свое негодование – от самого безобидного до…

– Это все понятно, – перебил его Хокинс. – Но ты, пожалуйста, не забывай, что нынешние сторонники Синдиката – это наши потенциальные союзники, причем, возможно, в самом ближайшем будущем. Поэтому относись к ним без лишнего негатива.

Слова капитана поначалу показались Майклу едва ли не глупыми. Однако, хорошенько их обдумав, он понял, что Хокинс говорит довольно очевидные и в общем-то правильные вещи. Если в Кувейте, Афганистане и иных странах третьего мира кипели бои не на жизнь, а на смерть, то здесь, в Америке, Синдикат и Легион воевали в первую очередь за поддержку населения. В ход шли все средства – шла обличающая информация, подлинная и выдуманная, шли факты и клевета.

«И как я здесь очутился?» – в очередной раз изумился Майкл.

– Вашингтон, – сообщил капитан.

Купер посмотрел в окно, увидел далеко внизу крохотные строения и помрачнел еще больше.

Они были уже рядом.

* * *

Майклу казалось, что весь Вашингтон буквально пропитан ненавистью к Легиону. Он ощущал ненависть каждой клеткой своего тела, хотя умом прекрасно понимал, что даже в столице США, где поклоняться деньгам испокон веков считалось традицией, имеются сторонники Тейлора.

– Приехали, – сообщил их новый водитель – бледный и болезненный на вид брюнет.

Купер посмотрел в окно. Хуже места для «высадки» и придумать нельзя. Будь на месте предполагаемого снайпера он сам, непременно выбрал бы именно этот участок. Ну а что? Просмотр – замечательный, от машины до дверей в здание – футов тридцать, не меньше, то есть даже если первая пуля уйдет «в молоко», остается возможность реабилитироваться.

«И ведь ты этого не избежишь! – с грустью и тревогой подумал Майкл. – Идти все равно так придется, сто процентов!»

– Мне этот участок не нравится, сэр, – склонившись к уху капитана, прошептал Купер. – Уж больно опасный. Говорю, как снайпер со стажем.

– Знаю, вижу, хоть и не снайпер, – тихо ответил Хокинс. – И мы к этому подготовились, не сомневайся. Наши люди прямо сейчас прочесывают каждое высотное здание в окрестностях.

– И все-таки вероятность, что они что-то упустят из виду, довольно велика, – заметил Майкл.

– Ни одна система не идеальна, – развел руками капитан. – Но что ты предлагаешь? Въехать в здание прямо на джипе?

Купер усмехнулся. А что, вполне себе вариант! То-то бы все оценили наглость генерала, который не просто на чужую презентацию приехал, но и сделал это так дерзко и эффектно.

Впрочем, Тейлор на такое вряд ли пойдет. Импульсивный правдолюб, он за словом в карман не лез, но никогда не был позером. И это никаким пиарщикам не изменить, могут даже не пытаться.

Хотя… в прежние времена генерала и так пытались «воспитывать», чуть ли не актерские курсы отправляли – «для улучшения имиджа», ага. Тогда Тейлор предпочел остаться собой. Сейчас же многое изменилось.

Наверное, всему виной Эдвард Уоррен, решил Майкл. По крайне мере до его появления Тейлор и не помышлял лезть в прицел камер больше, чем того требовала ситуация.

Вывод? Всякое действие рождает противодействие. Иначе и быть не может.

– Выгружаемся. И мысленно верим, что все обойдется, – тихо скомандовал капитан и, щелкнув кнопку на гарнитуре, воскликнул:

– Джейсон! Сразу за нами! Не раньше!

Купер толкнул дверь и выбрался наружу. По обеим сторонам от зеленой ковровой дорожки, которая вела к главному входу в холл отеля «Уиллард Интерконенталь», стояли хмурые мужчины в строгих костюмах и при галстуках. С первого взгляда определить, люди ли это Эдварда или собственная охрана отеля, было, разумеется, невозможно, однако Купер подметил, что, когда он показался из машины, все до единого скривились, будто легионовец был не человеком, а каким-нибудь мутантом из старого ужастика.

Тут уж и Майкл не удержался от гримасы недовольства. Вашингтон он невзлюбил сразу, даже еще не успев приземлиться, и с каждой секундой столица раздражала его все больше.

«Наверное, в Манхэттене еще хуже, – думал он, быстро шагая к дверям, которые услужливо, но без всякой охоты, открыли перед ним двое лакеев (ох уж это дурацкое стремление к излишнему пафосу – в эру фотодатчиков и прочей сенсорной чуши!..). – Просто я там был редко, набегами и никогда ни с кем не заговаривал о Легионе и уж точно не говорил, что я – их самый большой поклонник!..»

Пожалуй, его бы не поняли. Эдвард ведь и сам устроил логово в Нью-Йорке, где и обитал, любуясь из окна своей башни на проклятую фабрику финансов, именуемую Уолл-стрит. Это была его собственная корпорация зла, обитателей которой он буквально с рук кормил. Майкл хорошо запомнил обалденную нью-йоркскую зиму и небоскребы Манхэттена, от одного взгляда на которые захватывало дух, но совершенно забыл, что среди всего этого снежного великолепия живет и главный враг генерала Тейлора.

«Хороший повод, чтобы не любить Большое Яблоко, правда?» – скользя взглядом истинного профессионала по округе, думал Купер.