— Простите, господин адмирал, но я в абвере уже более десяти лет. Пришел еще при вашем предшественнике, капитане 3-го ранга Патциге.

— Разве? Тогда вы здесь больший старожил, чем я. Но сегодня не это главное. — Он на секунду задумался. — Сегодня в этом кабинете можно вести себя предельно свободно. Специалисты только что тщательно проверили мой кабинет на предмет обнаружения всякого рода излучений. Воспользуемся случаем и поговорим откровенно.

— А завтра?

— Завтра будем говорить, как обычно. — Адмирал горько усмехнулся. — Итак, как вы уже наверняка знаете, возникли некоторые неприятности в связи с использованием нами агентуры еврейской национальности. — Адмирал пристально посмотрел на гостя, но, не обнаружив на его лице какой-либо реакции, продолжил: — Хотя известно, что во всех разведках мира евреи проявили себя как наиболее талантливые агенты, способные не только точно стрелять, но, главное, полезно мыслить.

— Простите, господин генерал, но на днях я присутствовал на выступлении Геринга перед ветеранами люфтваффе, где он сказал буквально следующее: «Если сегодня человек полезен для Германии, то цвет его волос и кожи меня абсолютно не интересуют».

— К сожалению, наши оппоненты из службы имперской безопасности разыгрывают еврейскую карту, чтобы скомпрометировать нас в глазах фюрера и, признаться, преуспели в этом, поставив под знак вопроса само существование абвера.

— Странно. Надеюсь, вы помните знаменитую встречу в опере «Унтер денлинден» руководителей партии и армии 3 января 1933 года, когда фюрер буквально со слезами на глазах умолял партию и военных объединить усилия ради процветания Германии.

— Еще бы, — оживился адмирал, — тогда я сидел в третьем, почетном ряду прямо за спиной адъютанта фюрера Фридриха Хосбаха. Все были потрясены речью фюрера и говорили только об объединении усилий ради будущего Германии.

— Тогда еще у вас отношения с Гейдрихом были нормальные.

— Более чем. Мы жили на южной окраине Берлина, на Доелештрассе, Гейдрих в доме 34, а я — 48. Да что там, ведь почти каждое воскресенье он приходил к нам, и они с моей женой Эрикой устраивали любительские скрипичные концерты.

— Говорили даже, что он упражнялся на скрипке, когда еще ходил на учебном судне «Берлин» в качестве практиканта, а судном командовали вы. Был к тому же хлипкого здоровья, имел скверный характер и мерзко-дребезжащий голос, за что и получил кличку «Коза».

— Постойте, Гофмайер, откуда вы все это знаете?

— В 1923 году я подвизался в интендантской службе на военно-морской базе в Киле.

— О! Дальше можете ничего не рассказывать. Интенданты на флоте — самые большие жулики и сплетники!

— Точнее, усердные собиратели информации. Так вот, по их данным, в те тяжелые времена именно вы, господин адмирал, оказали Гейдриху величайшую услугу, а именно пресекли упорно ходившие о нем слухи. В том числе и о его еврейском происхождении. Так что он многим вам обязан.

Адмирал откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в потолок, словно переместился туда и сам. А вернувшись вновь в бытие, грустно покачал головой.

— Запомните, Гофмайер, добрые дела воспринимаются людьми как должное и забываются быстро. Недобрые же проникают в душу глубоко и остаются там надолго. Ну, впрочем, это так, к слову. — Он посмотрел на часы. — Мы с вами слишком углубились в историко-философские вопросы. Я же, признаться, хотел бы переговорить с вами на тему щекотливо-конфиденциальную.

— Слушаю. — Гофмайер выпрямился в кресле.

— То, что престиж абвера пострадал по вине евреев, считаю печальным недоразумением. А то, что наш сотрудник или сотрудники тайно от руководства абвера передали материалы по нашей агентуре в службу безопасности — преступлением. В результате фюрер потребовал тесного сотрудничества военной и политической разведок. Что ж, я согласен, но это должно осуществляться официально и на высшем уровне, а не путем кражи и закулисных интриг.

— Думаете, фюрер это осознает?

— Не знаю. Однако после вчерашней беседы с ним я принял решение разместить наших агентов-евреев в разных странах, в основном в Латинской Америке и законсервировать их активность до лучших времен.

— Мудрое решение, господин адмирал.

— Вы знаете, почему именно сейчас возникла проблема с нашими агентами-евреями? — продолжил адмирал.

— Почему с евреями — догадываюсь. Почему сейчас — не имею представления.

— А ведь это самое главное!

Адмирал некоторое время молча покачивал головой, но потом решился.

— Потому, что наши евреи, имеющие хорошие контакты в США, довольно легко и быстро разобрались в весьма сомнительных связях некоторых сотрудников Главного управления имперской безопасности с представителями потенциального и реального противника.

— Вы имеете в виду?

— Сегодня Шелленберг возглавляет политическую контрразведку Германии и одновременно является директором американской телефонно-телеграфной кампании «ATT» вместе с кельнским банкиром фон Шредером. И все это, как теперь говорят, под «крышей» кружка друзей рейхсфюрера СС Гиммлера.

— Меня это не очень удивляет. Его подчиненные с гордостью называли его «виртуоз».

— Блестяще! — адмирал взмахнул правой рукой то ли в знак восторга, то ли от досады. — Но вернемся к вопросу возникших у нас дыр в связи с еврейской проблемой. Нам срочно необходимы несколько человек, которые имели бы возможность свободно передвигаться по миру и выполнять наши задания. Это должны быть люди, способные заменять нам евреев. Но они должны быть не евреями. Во всяком случае такие люди нам нужны на ближайшие полтора-два года, а там видно будет.

Я в конце месяца вылетаю на Украину. Там шеф «Абвер II» Ляхоузен подыскал якобы что-то приличное. Думаю, что и вам тоже удастся подобрать что-то взамен ушедших в вынужденную отставку семитов.

— Постараюсь, господин адмирал! — усмехнулся Гофмайер.

— Что ж, я в вас верю. Только учтите: сделать все надо качественно и очень быстро. Второе даже важнее первого.

Адмирал на секунду задумался.

— Впрочем, нет. Сегодня одинаково важны оба момента. Нас намеренно ставят в условия, чтобы мы из-за спешки понаделали как можно больше ошибок.

— Слишком примитивно.

— Зато эффективно. Да! И еще не менее серьезное: организуйте сотрудничество со службой имперской безопасности. Это я обещал фюреру. Если будет уж очень трудно — имитируйте таковое. Вы меня поняли, Гофмайер?

— Не только понял, но и проникся вашей идеей.

— Ну, тогда желаю успехов.

* * *

Телефонный звонок прервал приятный экскурс Гофмайера в недавнее прошлое.

— Господин полковник! Докладывает Зиберт. Мне сказали, что вы интересовались мной? Что-нибудь произошло?