я, чувствуя неловкость. — Наверно, он будет волноваться, если ты запропастишься на полночи?

— Милая, ну мне же не десять лет, — рассмеялся Ромка, вытирая лицо футболкой. — Он давно к этому привык.

Юля кинула на меня предупреждающий взгляд, в котором читалась фраза "Ну я же говорила". М-да, дело дрянь. Видимо, мне самой придется звонить декану и отпрашивать Ромку на вечеринку… Это ведь я несу ответственность за его моральный облик, правильно?

Парни почти собрали оборудование, и мы с Юлькой пошли переодеваться. Туалеты к тому времени опустели: люди разошлись, зато вещей осталось видимо-невидимо. Уборщицы в понедельник утром найдут много всего интересного.

Я все еще ломала голову над задачей, которую поставил передо мной декан, но решение, к счастью, нашлось само. Мы с Юлькой и участниками рок-группы выходили из университета шумной толпой, предвкушая продолжение Осеннего бала — неформальное, и оттого еще более захватывающее. В руках у музыкантов откуда ни возьмись появились две бутылки пива, которые они передавали друг другу, совершенно пренебрегая гигиеническими нормами. Ярослава напевала себе под нос гимн молодой разбитной молодежи. Мы с Гардениной вспоминали самые комичные костюмы с сегодняшнего вечера и хохотали.

В холле нам неожиданно повстречался Верстовский. Но неожиданно ли?.. Меня начинали мучить подозрения, что отец Романа нас попросту преследует, выслеживая каждый шаг дорогого сыночка и потом выскакивая в самый неподходящий момент, словно черт из табакерки. Или это судьба-злодейка сталкивает нас снова и снова? Декан уже разоблачился в простого смертного. Снял клыки, перчатки и сменил готический плащ рокового мужчины на классическое пальто. А вампирские шмотки, скорее всего, перекочевали в минималистичный рюкзак за спиной. Хм, декан носит вещи в рюкзаке? Вот уже точно неожиданно. Воображение приписывало ему таскать учебники и научные труды в… дипломате.

— Рома? — Вениамин Эдуардович не смог оставить наше эффектное появление в холле без внимания. Он наставил на сына зонтик-трость, словно указку. — Ты едешь домой?

Яся заткнулась, оборвав пение на трагичной и высокой ноте. Мы с Юлей перестали смеяться, спешно натянув скорбно-задумчивые мины, а парни стыдливо попрятали початые бутылки за спину. Оставалось только радоваться, что на этот раз с алкоголем застукали не меня.

— Пап, привет! Мы решили заехать к Федоровой на вечеринку, так что я задержусь.

— Федорова в шаге от отчисления. Куда ей закатывать вечеринки? — декан обвел нашу компанию порицающим взглядом. Ручка зонтика тихо хрустнула в его руке. Само собой, он не пришел в восторг от такого заявления. И Ромка тоже хорош: ладно бы, попросил, так нет — вывалил голый факт и принимай его, родитель, как считаешь нужным.

— Не волнуйся, па, все будет хорошо. Девчонки за мной присмотрят. Так? — юный Верстовский, обаятельно улыбаясь, стиснул нас с Юлей в дружеских объятиях.

Мы с Гардениной усиленно закивали. Хитро же он перевел стрелки!

— Я на это надеюсь, — декан посмотрел на меня. После отвернулся и вышел из здания, крутанув массивную деревянную дверь.

— Фух, пронесло, — Ромка расхохотался и чмокнул нас с подругой поочередно в щеки. — Разрешение на пьянку официально получено!

Я не улыбнулась. Меня придавило ответственностью и прощальным взглядом декана.

Пока мы веселились на балу, в Москве наступила самая настоящая осень. Бабье лето сдуло холодом — сильные порывы ветра, несущие дыхание зимы и мелкую морось, унесли остатки тепла, которыми с нами так щедро делился октябрь. Последний месяц осени устанавливал новые законы жестко и решительно, словно показывая — поблажек от меня ждать не стоит. В права вступал ноябрь.

Мы вывалили из проходной и успели заметить, как Эдуардович садится в красивый блестящий автомобиль, такой же черный и непроглядный, как и его душа.

— А откуда у твоего отца такая классная машина, Ром? Мне всегда казалось, что преподаватели — люди бедные, — сказала Яся, натягивая на голову белую шапочку.

— Особенно, преподаватели литературного, — хмыкнула Юлька.

Подруга вообще любила шутить на тему голодных писателей, которые живут и пишут на чистом энтузиазме. Говорила, нам уже пора начинать сушить сухари на будущее — пока что нас кормят родители, но вот отзвучит последний звонок последнего курса, и здравствуй, взрослая самостоятельная жизнь… Я же либо оптимистка, либо просто-напросто дура — надеюсь, что хоть на бутерброд с маслом своим литературным трудом заработать смогу.

— Не знаю. Она просто есть, и все. Я не лезу к нему в карман. — Рома пожал плечами и повыше поднял воротник черной стеганой куртки, глядя прямо перед собой. Его левая ладонь, которой он держал меня, слегка напряглась. Может, поэтому, а может из-за туманности фразы мне показалось, что он чего-то недоговаривает.

— Подожди. — Я остановилась, как вкопанная. До меня только сейчас начало доходить то, о чем они говорят. — Ром, у вас есть машина? Но ты же все время ездишь на электричке…

Девчонки тоже остановились и посмотрели на нас. При этом на Романа они посмотрели удивленно, а на меня — будто бы с жалостью. Да я и сама ощутила себя невероятно жалкой в этот момент.

— Потому что машина не моя, а папина.

— Да какая разница. Вы вместе живете, проводите будни в одном и том же универе… Просто ездил бы с ним! — воскликнула я. Промозглый ветер проникал через расстегнутую куртку и лапал меня ледяными ручищами, от которых по телу разбегались волны холода, но мне было все равно.

— Это вовсе не "просто", Марго, — Рома тоже повысил голос и выдернул свою руку из моей. — Не говори того, о чем не имеешь понятия.

Он догнал ушедших вперед парней, а мне стало больно, холодно и мерзко. Я застегнула куртку и накинула капюшон, намотала поверх шарф в три оборота. Юля ободряюще взяла меня за руку, но это особо не помогло. Яся молчала и старалась не смотреть в мою сторону, но было очевидно, что она думает о том же самом, о чем и мы с Гардениной. Я — девушка Ромки, с которой тот не считает необходимым быть откровенным. Придумала себе вселенскую любовь, хотя не знаю о нем практически ничего…

Нужно было сдержаться и прояснить этот момент наедине, а не при свидетелях — к тому же, таких потенциально опасных, как новая солистка — но я просто не смогла сдержаться. Он столько раз опаздывал на занятия или не появлялся вовсе, списывая это на неудобное расписание электричек, хотя мог бы приезжать стабильно вовремя…

А я перлась в универ даже тогда, когда огребала от декана по полной! Потому что в универе был шанс увидеть Ромку…

Вот и случилась наша первая ссора. Всю дорогу до дома Федоровой мы с Верстовским старательно избегали