Он поставил меня на пол, поднялся с дивана и на нетвердых ногах вышел из комнаты.

— Значит, ты Рита? Новая девушка Верстовского?

Я обернулась, впопыхах поправляя платье. Сидящие по соседству подруги смотрели на меня немного насмешливо. Будто знали что-то, неведомое мне.

— Да. А вы кто такие? — получилось не очень вежливо.

— Маша и Ксения, — сказала одна из них. И добавила, — я встречалась с ним в конце прошлого курса.

— Ясно.

Меня начало подташнивать. Я вдруг поняла, что без Юли и Ромы мне здесь совсем не нравится. Стало тесно, душно, неуютно. В нос ударил запах множества женских духов, смешавшихся в один клубок приторно-сладкого аромата, амбре несвежих мужских носков. Голоса и смех звучали неприятной какофонией, гитара играла совсем невпопад.

Я встала и тут же почувствовала головокружение. Все-таки последний коктейль оказался лишним. Пока сидела, действие алкоголя почти не ощущалось, стоило же подняться, и пол начал убегать из-под ног.

Преодолевая легкую дурноту и уворачиваясь от гостей Фёдоровой, я направилась к выходу из зала. В коридоре меня перехватил Верстовский.

— Идем, — он повел меня мимо всех собравшихся прямиком в… туалет.

Не успела я понять, что происходит, парень заперся на замок и прислонил меня спиной к двери. Припал к губам, запуская руки в волосы, крепко прижимая свои бедра к моим.

Мне удалось приоткрыть один глаз, пока Ромка страстно целовал мои губы, щеки и все, до чего удавалось дотянуться. Туалет у Фёдоровой был совмещен с ванной комнатой. Помимо унитаза, стояла ванная, раковина, стиралка, да и в целом было достаточно тесно.

— Что ты делаешь, Ром? — я взяла его двумя ладонями за лицо, оттягивая голову и вглядываясь в помутневшие глаза парня.

— Хочу тебя, Марго… — он положил руки мне на плечи, стягивая лямки платья и бюстгальтера. — Давай трахнемся…

Я замерла, обдумывая его слова. Он воспользовался заминкой и залез мне под юбку. Предложение заманчивое, ни отнять…. Низ живота ныл от желания, по телу бежала дрожь и мурашки. Но мы что, действительно собираемся заняться сексом В ТУАЛЕТЕ? В наш ПЕРВЫЙ РАЗ?

— Сейчас? Как-то неудобно. Мы в гостях. В туалет целая очередь стоит…

— А что такого? — Рома искренне удивился, стаскивая с себя майку. — Тут все этим занимаются.

О. Теперь стало понятно, почему туалет этим вечером пользовался такой популярностью. Какие по счету мы здесь будем, интересно? Пятые? Двадцатые?

— У тебя хотя бы есть презерватив? — обреченно спросила я, видя, что Верстовский уже расстегивает ширинку.

— Презик?.. — Рома виновато глянул на меня, но раздеваться не перестал. — Может, давай без него?

Я глубоко вздохнула и сама поцеловала его. В низу живота бушевал пожар, колени тряслись от нетерпения перевести наши отношения на новый уровень, но в груди и голове разливался холод. Я обняла Ромку крепко-крепко, вдыхая его запах и собираясь с мыслями. А потом мягко оттолкнула его и отошла к раковине, снова надевая лямки платья.

Мне было грустно и смешно. Я столько ждала этого момента. Парила в небесах, представляя себе интимную обстановку, зажженные свечи, лепестки роз и незабываемое удовольствие…

Я столько ждала — могу подождать еще немного.

— Нет, Рома. Сегодня мы не трахнемся.

Парень застыл. Потом медленно начал одеваться обратно, явно чувствуя себя полным дураком. Я повернулась к нему спиной, чтобы не видеть его оторопи. В зеркале напротив отразилось его лицо. Оно было чужим и сердитым.

— Странно. Я думал, что ты меня тоже хочешь… — сказал он ледяным голосом, так похожим на голос отца. И вышел из туалета.

Снаружи раздался удивленное: "Ого, как вы быстро!" и дружный смех. Я снова заперла дверь, пока внутрь не ринулись следующие в очереди на быстрый перепихон. Облокотилась на раковину, глядя на свое растерзанное отражение. К глазам подступили слезы, и я быстро смахнула их, упорно заталкивая рвущуюся наружу боль обратно в душу. Говоря себе, что ничего страшного не произошло.

Через пару минут борьбы с собой я нашла чью-то расческу и, преодолевая брезгливость, расчесала взлохмаченные волосы. Поправила тушь и, убедившись, что платье тоже в порядке, покинула ванную, не забыв нацепить фальшиво-беззаботное выражение лица.

Найти Рому? Попытаться все ему объяснить?

Долго искать не пришлось, из той части квартиры, где я до этого не была, раздавался его громкий веселый голос — парень пел, ему вторили несколько девушек. Что ж, это хорошо, значит, он обиделся на меня не так уж сильно.

В коридоре на подступах к кухне лоскутами висела декоративная серая паутина — по задумке хозяйки, чтобы попасть в святая святых, нужно было преодолеть это маленькое препятствие, с которым нетрезвые студенты справлялись посредственно. Пригибаясь и уворачиваясь от оставшихся нетронутыми липких лохмотьев, я подошла к кухне и остановилась в дверном проеме.

Вокруг стола было не протолкнуться. Молодежь поднимала тосты, смеялась, переговаривалась. Рома стоял спиной ко мне, держа бокал. Он пел песню про любовь и севшие батарейки, выводя строчки известной песни с упоением и отдачей талантливого артиста. Другой рукой он обнимал Ясю, совсем не по-дружески прижимая ее к себе.

Я раздумала заходить внутрь. Развернулась и пошла обратно, ничего не видя, собирая на себя паутину и врезаясь в попадающихся на пути людей. Кое-как нашла свою сумку и куртку в царящем в прихожке хаосе и, ни с кем не прощаясь, выскочила на улицу.

Видимо, это конец… Конец нас с Ромкой.

15. Конец или новое начало?

Смущенная, как тот, кто вдруг в поток

Алмаз бесценный уронил случайно,

Как путник, чей погаснул огонек,

Бредет в ночном лесу тропинкой тайной,

Так и она лежала в темноте,

Утратив путь к сияющей мечте.

("Венера и Адонис", У. Шекспир)

Это было одно из самых безрадостных пробуждений за все время после перевода. Промозглая осень и разбитое сердце — свежее предложение ноября! Горячее комбо для беспокойных, вечно ищущих вдохновения творческих душ. Спешите воспользоваться, акция не ограничена по времени. Будете страдать столько, сколько потребуется. Или пока не помрете.

Меня будто приложили по голове чем-то тяжелым. Я плохо спала ночью — за окном гудело и завывало ненастье. Безрадостная погода дополнялась тягостным ощущением потери чего-то важного. Кажется, это был смысл жизни. Или моя любовь к Роману Верстовскому?

Я не могла дать точного определения тому, что произошло. Но то, что это "что-то" произошло, знала доподлинно. Ромино поведение вызывало во мне дикий диссонанс. Он постоянно говорил о своих чувствах — как я ему нравлюсь, как он меня хочет и сколько я для него значу. Называл своей