— Иногда мне кажется, — мой собеседник рассеял по столу половину колоды, — что я не очень понимаю, что происходит вокруг. Может, ты прояснишь мне?

— Вчера я думал точно так же, — горячо ответил я и углубился в объяснения. — Ты только представь, что ты будешь строить свою новую жизнь в более теплом месте. Сможешь оставить свое прошлое. Уверен, что иногда ты задумываешься о том, насколько ты был полезен в этой жизни.

— Кому? — вытаращил глаза Максимилиан.

— Не знаю. Кому угодно. Семье, людям вокруг. Стране.

Я не пытался угадать, что он думал. Я просто говорил то, что чувствовал сам, потому что по своей прошлой жизни в моем мире осознавал, что нет толком никакой пользы от того, что я делаю. И потому надеялся, что он думает так же.

— И как я, по-твоему, могу принести пользу.

— Не знаю, — теперь уже я развел руками, — можно что-нибудь изобрести. Придумать. Построить завод и дать людям то, в чем они нуждаются.

— За печатание фальшивок могут дать срок, — кисло улыбнулся Максимилиан. — Но в целом я с тобой согласен. Мне надо только немного подумать над твоим предложением. И да, ты так и не назвал цену.

— А ты так и не сказал, сколько хочешь за свой титул.

— За память о моих стариках, — задумчиво произнес он. — За тех, кто спас какую-то безымянную шишку от, вероятно, заслуженной участи... хм, нет, как-то зло получается. Просто спас. Да ведь кто об этом помнит! Но все же давай по чести, — он навалился на столик, — все-таки, предложение исходило от тебя, значит, ты должен сам знать, сколько денег ты намеревался дать мне.

— Я, знаешь ли, не каждый день титулы покупаю.

— А я не продаю. Давай же. Смеяться не буду, если вдруг мало предложишь.

Для виду пришлось немного помяться. Я уже определил для себя максимальную цену, которую можно было отдать за «бесполезный» титул. Но это были не мои деньги. А так, взвесь в воздухе — неосторожное движение и все!

— Я подумывал предложить тебе два миллиона.

— Да ты мот! Я же еще торговаться буду! — воскликнул Максимилиан. — Я хочу пять!

Как легко было рассчитываться деньгами, которые мне не принадлежали ни разу, но все же что-то кольнуло — пять будет много. Поэтому я изобразил максимальное сожаление, какое только мог.

— Хотеть ты можешь сколько угодно, но у тебя же нет никого, кто до меня даже два миллиона предлагал.

— Тут ты прав, — он поджал губу. — Никто не предлагал. Но и мне придется начинать жить заново.

— Да брось, это не так и сложно!

И снова я принялся переносить свою личность на него, совершенно позабыв, что разница между нами есть. Пусть генетика постаралась на славу, и он очень похож на меня. Но человек жил в другом мире, при другой власти и в другом окружении. У меня не было деда из Чехии или откуда он там был родом. И уж тем более я не имел титула и поместья.

Поэтому ответ, который дал Максимилиан, оказался вполне ожидаемым:

— Мне надо еще подумать. Не в деньгах суть...

— У тебя будет время дать полное согласие. Я ведь не ношу с собой сумку с миллионами. Если ты согласишься, я просто вернусь в город, возьму деньги и мы с тобой совершим обмен.

— Так может ты обманываешь? — он убрал руки со стола и сел в кресле, закинув ногу на ногу. — Хотя какой резон?

— Вот именно. Если я пропаду, ты ничего не потеряешь. А если приду с деньгами, то мы обменяемся документами, и ты отправишься на все четыре стороны, забыв про этот особняк с тучами комаров.

— Неужели все это — ради женщины? Боже! Ты правда готов расстаться с такими деньгами?

— У меня нет другого пути к этой цели, — отозвался я. — Можно, конечно, тратить годы и пройти через все формальности. Но я не могу так.

— Могу я спросить, ради кого все это?

— Пока это тайна. И хорошо, если эта история не всплывет наружу. Но я обещаю, что, если в конце мы все останемся в живых, я сообщу тебе.

— Останемся в живых, — эхом повторил Максимилиан. — Звучит жутко. Хотя, глядя на тебя, мне кажется, что шансов пережить эту историю у тебя не так и много. Просто на всякий случай хочу предупредить, что у дворянства нет никакого иммунитета перед законом или особыми службами.

— Я в состоянии защитить себя.

— Верю. Может быть, еще и убивать приходилось? — спросил он, а я лишь опустил глаза в стол. — Так, понятно. Нет, я не осуждаю, конечно.

— Тогда скажи, что еще сдерживает тебя от принятия моего предложения?

— Боюсь прогадать, — улыбнулся Максимилиан Бернард. — У меня было много задумок, но я не уверен, что средств хватит на все.

— Ты же говорил, что деньги не главное!

— Не главное, но очень существенное.

— Хорошо, три миллиона.

— М-м-м, плюсом пятьдесят процентов сразу. Легко сдаешься.

— Мне нужен твой титул и твоя личность. Поместье особой роли не играет, но если я здесь задержусь, то постараюсь привести его в порядок.

— Слишком все просто получается, — он отвлекся на часы, что висели на противоположной от камина стене. — Вот так вот пришел, я тебя знаю всего два часа, а ты мне уже предложение выдал, да еще просишь не отказываться.

— Слишком просто?

— Да, как-то ровно, плоско. Без изюминки, понимаешь? Поэтому встречное предложение. Играем пять партий. Если перевес будет на твоей стороне, я соглашусь на три миллиона.

— А если на твоей?

— А если на моей — четыре.

Он принялся шустро раскидывать карты, а потом ловко подсунул козыря. Черви. Я вспомнил про девушку и подумал, что отдал бы и пять миллионов. Все бы отдал, чтобы узнать, что за чертовщина происходит в этом семействе.

Глава 27. Образование, честь и... конь!

Конечно же, я проиграл. Но со счетом три-два всего лишь. Все решила четвертая партия, однако я не стал отказываться и, как обещал, доиграл еще и пятую.

— Просто ради удовольствия, — объяснился я.

К концу игры