А сейчас по песку бродили барабульки, щупая его тонкими усиками. Лежали, зарывшись в песок, звездочеты и камбалы. Морской пляж выглядел вполне мирно.

Нет, не совсем так.

В подзорную трубу я разглядел, как ввалился песок, образовав влажную дорожку от кромки воды вглубь пляжа, и что-то мокрое, крапчатое, бесформенное просочилось на поверхность, закрутилось, бросаясь со стороны в сторону, накрывая собой мелкую живность и прыгая по пляжу дальше и дальше. Барабульки прыснули прочь. Охота неожиданно началась и так же закончилась, и бесформенная биомасса, вся облепленная мокрым песком, вдруг исчезла. Потом с того места, где скрылось странное создание, к воде по песку устремился, извиваясь, длинный ленточный червь с утолщением посередине туловища. Видно, это и была настоящая ипостась твари, устроившей себе пикник под открытым небом.

Научившись отгораживаться от ночных растений, иланцы не пытаются осваивать океан: здешние морские создания способны легко разнести на куски любое судно, и это не преувеличение. С мыслью о судоходстве пришлось расстаться на заре открытия Семилунного, как только спутники низкоорбитальной геологической разведки, исследуя новую планету, засняли заодно и морских существ длиной в милю и больше. Причем, в отличие от мирных гигантов в океанах Земли, здешние вели себя неизменно агрессивно. Полеты туристических аэрокрафтов над морем до сих пор (а ведь Ило Семилунный открыли сто двадцать лет назад) приносили новые сведения об обитателях глубин. Вот и экипаж «Золотого грейпфрута» спешно готовился к съемкам. Этим людям неплохо доплачивали, если в объектив камеры попадала неизвестная тварь.

Мы были в нескольких милях от берега, когда постояльцы отеля, как по команде, отхлынули от бортов и бросились на нижний ярус. Наверное, я невнимательно читал программу, а ведь стоило посмотреть, какое еще развлечение устроят нам и куда все заторопились.

Недоумевая, мы с Рейнясу тоже поспешили вниз.

В днище гондолы «Золотого грейпфрута» располагался бассейн из прозрачного тектолита. В нем вчера наладили купание во время первого облета окрестностей кантона Май, и пассажиры, висевшие в кристально чистой воде, наслаждались видом местности, проплывающей прямо под ними.

Мальчик купаться не захотел, объяснив коротко: «Боюсь упасть в небо».

Очень разумный мальчуган, и он нравится мне все больше.

Меня тоже перспектива плавать на фоне пейзажей Ило не прельстила – не хотелось попасть в объектив чужих видеокамер, а вокруг снимали непрерывно. Еще бы, эффектные, должно быть, получались кадры.

Теперь сухой, выдраенный до абсолютной прозрачности бассейн сюрреалистически жутко походил на большую дыру в корпусе. Наши спутники, завидев эту дыру в гондоле, охнули. Не знаю, чего больше вложили они во вздох: удивления или восхищения. Тектолит даже не бликовал, как положено обычным прозрачным материалам. Люди остановились на краю чаши, держась за легкую ограду бортиков, сделанную, как почти все на Ило, из дерева. Конкретно эти перила вокруг иллюминатора были когда-то бамбуковыми стволами, срубленными в низинах южного острова Мира.

Здесь чувствовалось движение аэрокрафта; внизу колыхалась и проплывала назад голубая морская зыбь. Туристы рассаживались, спустив ноги вниз, в пустую чашу бассейна, и фотографировали волну, играющую радостными отражениями утреннего Ило-Соло.

Вдруг ленивое море покрылась рябью и мелкими водоворотами. В глубине показалась неправдоподобно большая для живого существа тень, затем море расступилось, и над поверхностью воды всплыл поросший тиной и водорослями остров почти правильной овальной формы.

– Это гигантская камбала! – сказал кто-то. – Камбала любит всплывать на поверхность моря и проводить неподвижно многие часы, – охотно продолжал знаток здешней морской фауны. – Она охотится, высматривая двумя глазами добычу в воде под собой. А добычей ей служат мелкие рыбы, двигающиеся плотным косяком. Чтобы захватить пищу, камбала стремительно переворачивается, отрезает косяку путь и заглатывает мечущихся в водовороте и оглушенных рыб.

– Где же рыбка? – звонко спросил мой мальчик.

Постояльцы отеля рассмеялись.

Рейнясу отказывался признать в плоском, косматом от водорослей, словно заплесневелом, острове рыбий бок. Мальчишка протиснулся между ног туристов – я и глазом моргнуть не успел. Он смело скользнул в чашу панорамного окна по крутому изгибу борта, как по горке, и проехал на пятой точке до середины иллюминатора. Помогая себе руками, поднялся на ноги, уверенно выпрямился с видом героя и потребовал показать «Рррыб и чудовисчь!»

Команда летающего отеля делала ему знаки, приглашая уйти с окна. В ход пустили даже грубое обольщение;

эти люди собирались вести коммерческую съемку через вычищенный до прозрачности иллюминатор, и ребенок в кадре не входил в их планы. Зато камеры в руках туристов работали непрерывно. Я и сам не удержался и запечатлел Рейнясу, словно зависшего в воздухе на высоте тысячи метров над уровнем моря.

В группе обсуживающего персонала произошла небольшая рокировка: вперед пропустили улыбающегося парня, он, отдав щегольскую форменную пилотку товарищу, съехал в чашу бассейна, стараясь не коснуться руками чистой поверхности. У него явно были намерения вернуть проказника Рейнясу в толпу зрителей.

Туристы ахнули, вздох ужаса заставил парня в униформе замереть на месте и глянуть под ноги. Массивное щупальце, истекающее водопадами воды, взметнулось над поверхностью моря и чувствительно хлестнуло остров-рыбу по мшистому боку, вынудив ее уйти в пучину с проворством, неожиданным для такого огромного существа. Рыба извернулась колоссальным телом, отчего, казалось, сам воздух пришел в движение. Показала прозрачные плавники-вееры, которые мы не заметили, так далеко они расстилались по воде; мелькнул огромный, тоже почти прозрачный, дымчатого цвета хвостовой плавник. От кульбита плоской рыбы поднялась высокая волна и ушла в направлении берега. «Золотой грейпфрут» спустился ниже, и мы увидели, как глаз неведомого морского существа размером с домашний бассейн уставился на аэрокрафт прямо из бездны. Это было бы жутко до крика, но длилось всего несколько мгновений, и чудовище ушло в пучину. На смену ему стремительно вылетела гибкая плеть:

в отличие от щупальца с присосками, плеть, широкая у основания, сильно истончалась кверху. Вода водопадом ниспадала с нее. Разбрасывая веер брызг, плеть, не дотянувшись до гондолы, тем не менее забрызгала наше панорамное окно морской водой и оставила полосу слизи, медленно, неохотно стекающую с гондолы обратно в океан.

«Внимание! Экстренный набор высоты!» – трижды тревожно повторил динамик громкой связи.

«Золотой грейпфрут» решением капитана приготавливался подняться на более безопасную высоту. Ответом стал дружный негодующий гул толпы. Толпа жаждала зрелищ и сильных эмоций, в опасность по-настоящему никто не верил.

Мы пропустили момент, когда из стекающей со стекла студенистой слизи образовался и затвердел тугой жгут. Другим своим концом жгут почти достигал океана, постепенно истончаясь в нить, но, по-видимому, оставаясь прочным. Вскоре нам пришлось убедиться в этом. Снова над водой закачалась плеть, затем – щупальце, за ним – еще одно, возможно их было много… дальнейшее я плохо помню, потому что началось неописуемое. Щупальца, вздымавшиеся из моря, обвились вокруг жгута, на другом конце которого висел, как привязанный, золотой воздушный шар – наш аэрокрафт, и молниеносно подтянули из глубины на поверхность океана колоссальное, ужасающего вида, пульсирующее, необъятное тело моллюска. Возможно, так выглядел местный кальмар. Тело его ходило ходуном, словно перетекало, бугрясь пупырышками, собираясь в складки и стремительно меняя цвет. От прихотливой смены цвета отдельных участков тела, временами поразительно точно повторяющих цвет воды, казалось, морская тварь распадается на части и заново собирается снова, и это не позволяло разглядеть экзота как следует и оценить размеры.