– Это я. – Бинкс неуклюже встает, и одеяло с ее колен соскальзывает на песок. От неожиданности я молча смотрю на Бинкс. – Прости меня, Сара. Я думала, что… – Она замолкает, подбирая слова. – Что вы с Ником уже упомянули об этом.

– Мы решили, что это не важно, – отвечаю я, теряя запал.

Наступает тишина. Не понимаю, что я тут делаю, почему ругаюсь с этими людьми. Я просто хочу лечь в кровать. Положить голову на мягкую подушку, накрыться одеялом и уснуть. К горлу подступает ком, на глаза наворачиваются слезы. Я убегаю, чувствуя, как все смотрят мне вслед, распахиваю дверь и спешу зайти в дом.

Многие недели после смерти Марли наши с ним имена трепало ветром по всей отмели. Соседи наблюдали за каждым моим движением, обсуждали все мои действия. Да, они проявляли заботу и тревожились за меня, но говорить мне ни с кем не хотелось. Я не желала делить с ними свое горе, вот и начала понемногу отгораживаться от людей. От всех, кроме Сары и ее родных, ведь они не просто понимали мою печаль, но и сами страдали. Я нашла убежище в их обществе, в их воспоминаниях о Марли.

И это стало ошибкой.

Лето 2011 года

Я сидела на запорошенном песком полу, держа в руках маленькую ярко-голубую футболку с вышитым китом. Я поднесла ее к носу и вдохнула, и в памяти сразу ожил момент из жизни Марли: босой, он пробирается куда-то по камням, вытянув руки в стороны, чтобы не потерять равновесие. Присев на корточки, внимательно что-то ищет, непослушные светлые волосы падают на глаза. Потом вдруг резко вскакивает и машет руками, привлекая внимание Джейкоба.

Так, а что же было дальше? Я пошла к каменистому берегу, чтобы узнать, что за находка обрадовала Марли.

– Тетя Айла?

Я обернулась: на пороге стоял Джейкоб.

– Привет, малыш. Заходи, – сказала я, откладывая футболку Марли.

Джейкоб остался стоять на месте, встревоженно глядя на меня темными глазами.

– Мама спрашивает, не хочешь ли ты с нами пообедать.

– Пообедать, – рассеянно повторила я. – Да, спасибо. Обязательно приду. – Я вообще забыла, когда последний раз ела.

Я думала, что Джейкоб уйдет, но он молча сел рядом со мной и посмотрел на раскрытый альбом. Бедняга Джейкоб остался совсем один в море жизни, где раньше якорем был его лучший друг, и не знал, как справиться с потерей.

– Я тут записываю воспоминания о Марли. Не поможешь мне? – попросила я, подавая Джейкобу альбом. – Меня интересует тот день, когда вы с Марли играли на берегу. Вы строили башню из гальки, и Марли увидел что-то интересное у камней. Что это было?

– Гадюка, – не задумываясь, ответил Джейкоб. – Вот такая длинная, – показал он, расставив руки.

– Точно! – с широкой улыбкой ответила я. Чуть раньше Марли весь день изучал странные следы на песке, а мы никак не могли понять, кто же оставил эти извилистые линии. Иногда на мысе нам попадались гревшиеся на солнце гадюки, но на пляже их не было.

– Мы сделали ловушку для змей из старой рыболовной сети, – продолжил Джейкоб. – Чтобы относить их обратно на мыс. Марли нарисовал мне на запястье татуировку со змеей, а я ему. Это означало, что мы состоим в клубе змееловов.

– Мне еще пришлось перерисовывать – Марли жаловался, что ты нарисовал не змею, а какого-то червяка, – со смехом вспомнила я.

– И правда! – Впервые за много месяцев на лице Джейкоба появилась озорная улыбка.

Разговор о Марли стал проблеском света в темноте. Боль немного утихла. Надо записать эту историю в альбом во всех подробностях.

– Хочу тебе кое-что подарить. – Я залезла на диван и, дотянувшись до верхней полки, достала бинокль, который покупала сыну на восьмой день рождения – настоящий бинокль, хоть и легковесный. Марли отмечал в книге всех увиденных птиц, иногда делал записи своим милым детским почерком.

– Думаю, Марли хотел бы отдать его тебе.

– Правда? – нерешительно откликнулся Джейкоб, и его взгляд снова стал серьезным.

– Я уверена.

Джейкоб аккуратно взял бинокль и не спеша повертел его в руках. Затем встал и, прижав окуляры к глазам, посмотрел на море.

– Я вижу вон ту лодку! На штурвале сидит чайка! Я все вижу… все-все!

Джейкоб разглядывал всю отмель, комментируя увиденное. Закончив, он опустил бинокль и бросился мне на шею.

Я почувствовала тепло его маленького тельца, ощутила запах соли и крема от солнца, мягкость его волос и зажмурилась, крепко прижав к себе.

День пятый, 11:30

Ник чинит петлю на задней двери, бормоча себе под нос что-то о нехватке инструментов в ящике. Дважды падает отвертка, слышится брань. Ник обращается и ко мне, но я молча сижу у окна, сосредоточившись на размышлениях о Джейкобе, словно только мне под силу найти искомое в этом уравнении из фактов.

Вот что мне известно: мы с Джейкобом поругались, и около восьми вечера мой сын ушел к Люку. Там он немного выпил в компании друзей и своей девушки, а когда пришел Роберт, спрятался в дальнем углу. В одиннадцать он увел Каз с вечеринки, не взяв с собой рюкзак, потому что пообещал Люку вернуться. Джейкоб с Каз шли по пляжу и остановились у каменистого края бухты, где и произошла их ссора по поводу беременности. Через некоторое время Каз отправилась домой в одиночку, а Джейкоб, расстроенный, остался у берега.

Где четыре дня спустя нашли его кеды и носки.

На телефон он не отвечает.

Вещи с собой не брал.

С того вечера никто его больше не видел.

А вот что мне неизвестно: я не знаю, нашел ли его в итоге Роберт. Не знаю, почему Каз умолчала о ребенке в разговоре с полицейскими. Не знаю, почему Диана с Нилом так странно себя ведут при упоминании Джейкоба. Не знаю, что произошло с ним сразу после ухода Каз и почему он оставил в щели кеды с носками, но не мобильный или футболку. Я не знаю, где сейчас Джейкоб.

– Я ни черта не знаю! – кричу я, стукнув кулаком по стеклу с такой силой, что зашаталась рама.

Ник резко оборачивается, а я бормочу извинения.

У полиции есть две версии. Согласно первой, Джейкоб весь вечер пил с друзьями, затем поссорился с девушкой. К тому же он был не в себе из-за годовщины смерти Марли, вот и решил поплавать – проветрить голову. Снял кеды с носками и зашел в воду, и то ли алкоголь придал ему уверенности, и Джейкоб заплыл слишком далеко, то ли был сильный отлив, и его унесло течением… В общем, Джейкоб попал в передрягу – и утонул.

Есть и вторая версия: он вовсе не думал возвращаться на берег.

Так склонны считать полицейские.

Да и, похоже, все наши соседи.

Только не я.