– Да, прямо у камней, где вы с ним сидели. Когда вы… болтали, он был в кедах? – Каз кивает. – Мы подумали, может, Джейкоб разулся перед тем, как пойти поплавать, но тогда мы наверняка нашли бы его футболку и телефон. Так что теперь мы предполагаем, что он сел в лодку.

Я вглядываюсь в лицо Каз – вдруг у нее есть мысли на этот счет, но вижу лишь, что глаза у нее опухли. Она явно плакала. Я вдруг понимаю, что девочка хочет что-то сказать, однако никак не соберется с мыслями.

– Каз, ты пришла о чем-то поговорить? – осторожно намекаю я.

Она поднимает взгляд, и я жду, слыша, как бешено колотится мое сердце.

– Извини за беспорядок, – перебивает Ник, убирая вещи. В этот момент я с ужасом замечаю, что содержимое одной хлопчатобумажной сумки вывалилось прямо на диван: роман Аниты Шрив, подписанный автором, который я стащила у Дианы, туз пик из совсем новой колоды карт одного из друзей Ника и серебряные сережки Каз в форме морских коньков.

– И откуда у нас весь этот хлам… – бурчит Ник, складывая вещи обратно в ящики.

Я немигающим взглядом смотрю на серьги. Они лежат рядом с Каз.

Сердце стучит, к коже приливает жар.

Каз странно смотрит на меня – видимо, я выгляжу напряженно. Я стараюсь взять себя в руки и спрашиваю:

– Ну, как ты себя сегодня чувствуешь?

Мой голос звучит натянуто.

– Нормально, – немного помолчав, отвечает Каз.

– Хорошо. А как там твоя мама? Вы с ней общаетесь? Где она сейчас, в Португалии? Или нет, подожди… в Испании?

– У нее все в порядке… – хмурясь, говорит Каз.

– Хорошо, – как идиотка, повторяю я.

Я вздрагиваю от телефонного звонка. Лезу в карман, но вдруг понимаю, что это мобильный Ника.

– А, здравствуйте, – отвечает он. – Спасибо, что перезвонили. Да, все верно. Я оставлял вам сообщение.

Ник бросает на меня взгляд.

Видимо, звонят с причала.

– Да, я просто хотел кое-что проверить. – Он выходит на улицу, чтобы Каз не слышала вопроса про катер Роберта.

– По работе, наверное, – говорю я, глядя вслед Нику.

Отставив бокал, я предлагаю Каз устроиться поудобнее.

– Давай-ка я сдвину подальше барахло…

– Не волнуйтесь, мне и так нормально.

И тут, проследив за моим взглядом, Каз их замечает. Два прекрасных морских конька из серебра.

Слегка наклоняет голову и внимательно смотрит на серьги.

Я прямо представляю ход ее мыслей. «О, у меня такие же», – сначала думает Каз. Затем она трогает мочки ушей и вспоминает, что потеряла сережки. Теперь напрягается, понимая, что пропали они сразу после моего ухода из ее дома.

Каз берет серьги в руки и крутит меж пальцев, будто ищет неопровержимое доказательство того, что они принадлежат ей.

И вот оно: одна из застежек не серебряная, а золотая.

– Эти серьги… – говорит Каз, резко подняв голову.

Я все понимаю не по ее словам или тону голоса, а просто по выражению лица.

У меня слегка приоткрывается рот, щеки краснеют. Я нервно сглатываю.

Она встает, и мы оказываемся лицом друг к другу. Мы с ней одного роста. Смотрим в глаза и видим правду.

– Они мои.

Сколько раз я представляла, как буду оправдываться перед людьми, у которых что-то стащила. Думала, что скажу: «Ой, наверное, случайно положила в карман» или «Это точно твоя? У меня такая же». А может: «Я столкнула ее с полки и хотела поставить обратно, но отвлеклась». Множество вариантов… но теперь, когда я стою прямо перед Каз, ничего не приходит в голову.

– Зачем? – требовательным голосом спрашивает она. – Зачем вы их украли?

Я не представляю, как это объяснить. Кожу обдает жаром. Я словно вышла на улицу голой, я унижена, беззащитна, мне ужасно стыдно.

– Я… я собиралась их вернуть…

– Можно было просто попросить. Я бы их вам одолжила.

Каз думает, я хотела поносить серьги. Неужели, по ее мнению, я не могу позволить себе украшения? Я едва не рассмеялась.

– Странно. Вы поступили… очень странно.

Дверь открыта, соседние дома совсем рядом. Не хотелось бы, чтобы подобный разговор кто-то подслушал.

– Прости, – шепчу я. – Не знаю, что на меня нашло. Мне жутко стыдно. Я ужасно переживаю из-за Джейкоба. Я как-то машинально…

– Понятно, – перебивает Каз. – Мне пора.

– Подожди…

– Что? – громко вздыхает она.

– Ты же пришла поговорить? О Джейкобе?

– Не важно, – качает Каз головой.

– Прошу тебя. Если ты хоть что-то знаешь…

– Ничего я не знаю.

Я сама виновата. Каз последней видела Джейкоба, но она мне больше не доверяет.

– Ты неправильно все поняла…

– Неужели?

– Послушай, Каз…

Прищурившись, она говорит:

– Теперь я понимаю, откуда это у Джейкоба.

Над ухом пролетает комар, и я отмахиваюсь от него рукой.

– Что именно?

Воровство? Джейкоб украл что-то у Каз? Я не понимаю, что она имела в виду, а Каз уже спускается с террасы.

– Что именно? – повторяю я и иду за ней. Каз не отвечает, и я, опозоренная, остаюсь стоять на темном пляже.

К щекам приливает кровь. Каз наверняка пожалуется отцу, так что надо рассказать все Нику. Трудно представить, что я, как девчонка, признаюсь, что ворую чужие вещи. Ворую уже много лет и не могу остановиться.

Ник будет в шоке. «Шутишь?» – спросит он.

Нет, дорогой, сейчас не до шуток. Страшно подумать, к чему может привести подобный разговор. Ник захочет узнать, когда и с чего все началось, у кого я что украла… Тогда потянется все остальное.

Где-то позади хлопает дверь. Из своего дома выходит Нил с веслами под мышкой и спешит сойти с террасы на пляж.

Я хочу спросить его про вмятину на лодке, что Нил обнаружил наутро после исчезновения Джейкоба, но вслед за мужем из дома выбегает Диана – хмурая, с поджатыми губами.

– Нил! Это плохая идея! – шипит она. – Нил, стой! Ты же пьян!

В ответ раздается его неожиданно громкий голос:

– Мне надо подумать! Подумать, ясно?

– Только не там, – возражает Диана, пытаясь догнать Нила. Тот не сбавляет шаг и идет к берегу.

В темноте меня не видно, и я не двигаюсь с места.

– Прошу тебя, Нил, – шепчет Диана. – Ты меня пугаешь. Пора забыть об этом. – Она добавляет что-то еще, но ветер уносит ее слова в другую сторону.