Это было не круто. И это мне еще вернулось.

Вне всякой связи с моим решением относительно Бена я восстановила контакт со снова одиноким Отцом Хуаном. Он жил на другом континенте, что, с учетом описанных выше проблем, для меня было просто прекрасно. Мы обменялись несколькими сообщениями, вспоминая прекрасное время в Буэнос-Айресе, и Хуан пригласил меня в поездку по Перу, в которую он отправлялся один – сразу после Нового года. Он предложил нам вместе забраться на Мачу-Пикчу. Но его было сложно понять, и я боялась, что он приглашает меня как друга, что погрузило бы меня в пучину сильной депрессии. А может, мы наконец-то сблизимся и полюбим друг друга? М-да, мне было о чем подумать. Я пыталась решить, ехать с ним или нет, когда отправилась на вечеринку Ферриса в Доминиканскую Республику. Прошло уже два месяца забастовки, и человек тридцать (многие из них – бастующие сценаристы) сняли три домика прямо на пляже между пляжем серферов и борделем. Нашим небольшим отелем заправляла милая семья, и 16-летняя дочь хозяина с интересом поглядывала на соседский бизнес. Также она заглядывалась на моих 30—40-летних друзей. Видимо, многие девочки в городе встречались с более взрослыми «парнями», которые привозили сюда содержимое своих кошельков.

Мы просто остановились не в том месте. Свою ошибку мы осознали однажды днем, когда девчонка из нашей компании загрузила нас в автобус и отвезла на другую сторону острова, навестить «собственность» ее сестры, а вернее сказать, захваченный ее сестрой кусок земли.

Сестра той девчонки со своим мужем только что привлекли американских инвесторов для покупки 2200 акров доминиканской земли – вместе с пляжем, пятизвездочным гольф-клубом, сотнями акров девственных джунглей, километрами пляжа, которые входили в список лучших пляжей мира. Они купили эту территорию у правительства Доминиканской Республики, потому что ее президент решил, что продавать экологические жемчужины страны – стоящая сделка. У инвесторов был план превратить белоснежные пляжи в «новую афинскую деревню». В New Yorker описывали данный проект, как место, «где четырехзвездочные рестораны и художественные галереи будут органично делить уличное пространство с простыми местными рыбными закусочными и бассейнами». Моби и Чарли Роуз тоже входили в число инвесторов. Здесь планировалось создать «колонию художников».

Надо ли говорить, что владения были впечатляющими? И хотя мы чувствовали себя словно, чего уж там, колонизаторы, которые украли земли у коренного населения, мы прекрасно проводили время, играя в гольф и ужиная на льняных скатертях прямо на песке. Потом мы вернулись на свою часть острова с дешевыми отелями, где пляжи были покрыты мусором и населены рыбаками и моряками, навещающими там бордели.

Я провела несколько дней, рассуждая, что делать дальше: отправиться с друзьями на Кубу или запрыгнуть в самолет и полететь в Перу, к Отцу Хуану. Оказалось, что ни то ни другое. Утром 31 декабря мы поехали с компанией на машине к водопадам. За рулем сидел мой приятель Уилл. Он остановился, я вышла из машины, он этого не заметил и решил переставить автомобиль, поскольку он всегда ставит его только со второго раза, ведь Уилл человек беспокойный и все такое. Как бы то ни было, он переставил машину на мою ногу.

К счастью, Уилл остановился до того, как автомобиль наехал дальше, чем на стопу: если бы он раздробил мне лодыжку, я, как мне потом объяснили врачи, скорее всего истекла бы кровью до смерти. Мне повезло, что я избежала такого исхода, но когда мы ехали обратно, вся моя ступня была размазана. «Хирургически обнажена», как потом охарактеризовали доктора мою ногу. На практике это значило, что я видела кости и мясо на своей ноге. Я ее хирургически обнажила.

Один из друзей обнял меня и высунул мою кровоточащую конечность в окно машины.

«Все хорошо, все совсем не так плохо», – уверял он меня.

Две маленькие доминиканки, проходившие мимо, начали кричать.

Час езды и две захолустные больницы спустя я наконец добралась до помощи. К счастью, мой «муж», Хоуп, была рядом, как и обычно. Она два года прожила в Южной Америке и, следовательно, хорошо говорила по-испански. Поэтому она смогла объяснить, что произошло, пока я стонала и кричала нечто вроде «Нет, пожалуйста, господи, скажи им прекратить!» – когда сестра пыталась снова и снова поставить мне капельницу.

В конце концов капельницу поставили, я лежала перед операцией в доминиканской больнице, слушая шум волн и звуки бейсбольной игры под окном. Я спросила Хоуп, что случится, если мне понадобится переливание крови здесь, в больнице, расположенной на одном острове с Гаити. Звучало так себе.

– А какая у тебя группа крови? Может, я смогу тебе отлить, – предложила Хоуп.

– Хм. – Я задумалась. – Не знаю.

– Скрываешь, потому что хочешь получить кровь не от меня, а от одного из жителей страны с самыми высокими показателями ВИЧ? – нахмурилась она. Я прыснула. Она начала смеяться. Мы стали обсуждать, кто из тридцати наших друзей на острове мог бы поделиться кровью.

– Подруга Уилла достаточно молоденькая, – сказала я. – Может, она.

К счастью, переливание крови мне не понадобилось, я лишь получила 40 швов и предупреждение от врача, что содралось очень много кожи, поэтому, возможно, дома мне придется сделать ее пересадку. Волшебным образом мой слабый испанский превратился под анестезией в беглый испанский, поэтому, очнувшись, я поняла, что развлекала работников больницы абсолютно пошлыми шуточками. Уилл заснял мою болтовню на камеру. Кроме того, он сделал просто миллион фотографий моей истекающей кровью ноги.

Доктора хотели оставить меня на ночь, но это была новогодняя ночь, и мысль о возможности остаться в больнице одной или с грустной подругой, которая из-за меня пропустит вечеринку, представлялась мне слишком ужасной. Поэтому моя вечная спасительница Хоуп стала говорить, что мне патологически нужно веселиться и, напичкав болеутоляющими, вывела меня на свободу.

Для праздника мы сняли столик в ресторанчике на открытом воздухе, где познакомились с двумя финскими парнями: ведущим финской версии «Голоса» и его другом Леви, профессиональным игроком в онлайн-покер, который параллельно путешествовал по миру.

Друзья нарядили мой стул, водрузили мне бутылку шампанского на вторую ногу и танцевали вокруг на столах, бросая блестки на мою убаюканную болеутоляющими голову. Затем последовал ежегодный стриптиз до золотых бикини от Томаса. Милые ребята относили меня в туалет, а прекрасные девчонки поддерживали меня и поили шампанским, пока 16-летняя краля из нашего отеля устраивала грязные танцы с одним из моих 35-летних друзей. Феррис танцевал со своей девушкой-парижанкой, с которой он время от времени пересекался, а мое желание полночных поцелуев по-прежнему оставалось неисполненным. В итоге я устала и примерно в час ночи пошла спать.