— Это потому, что он боится тебя больше, чем Марджери Фаэторн.

— О, никто не сравнится с Марджери в гневе. Даже ее муж пускается наутек. Нет, Анна, мне кажется, дело в тебе. Ты обошлась с пареньком по-доброму, ласково.

— Не забывай, Ник, я ведь и сама набираю учеников и знаю, что с ними надо общаться на их языке. Если заставлять их делать что-то из-под палки, слабые убоятся, а сильные восстанут. — Она ласково взглянула на Николаса. — Как Дэйви спал?

— Великолепно. Когда я задремал, он уже тихо посапывал.

— И что, не пытался сбежать?

— Насколько мне известно, нет, — ответил суфлер. — И никаких пикировок с другими мальчиками. Думаю, отчасти поэтому он ведет себя так спокойно — здесь ему не нужно постоянно сражаться с Джоном Таллисом и его дружками. Извини, что я поселил его в свою комнату. — Николас виновато поцеловал Анну в щеку. — Сейчас мальчик важнее.

— Конечно. Я понимаю. Лучше ему не знать, насколько мы близки: ведь мы не состоим в браке.

— Ладно, позову мальца. Дэйви! — крикнул Николас. — Шевелись, а то опоздаем!

— Сейчас! — донесся издалека голос.

— Ну вот, — с облегчением вздохнула Анна. — Теперь мы знаем, что он еще дома и никуда не сбежал.

— Необязательно, — возразил Николас. — Он мог кричать с крыши.

Но тут послышался топот ног по лестнице, и в комнату влетел Дэйви Страттон. Былая настороженность мальчика исчезла без следа, теперь он выглядел веселым и счастливым. Анна, шагнув к Дэйви, поправила ему воротник и пригладила непокорные локоны, выбившиеся из-под шляпы.

— Позавтракаем, когда вернемся, — пообещала она.

— Да, госпожа Хендрик.

— Тебе нравятся церкви, Дэйви?

— Некоторые — да.

— А дома ты регулярно ходишь в церковь?

— Приходится, — ответил он грустно. — Отец никогда не пропускает воскресную службу. Некоторые его компаньоны тоже ходят в церковь Святого Христофора.

— И как тебе викарий? — поинтересовался Николас.

— Преподобный Димент — очень набожный человек.

— Когда мы с ним встретились в Сильвемере, мне показалось, что он был чем-то обеспокоен.

— Кое-кто из паствы доставляет ему много хлопот.

— И кто же эти «кое-кто»? Не Реджинальд Орр, часом?

— Думаю, и он тоже.

— А ты, Дэйви, знаком с Орром?

— Я — нет. А вот отец — да. Это из-за него Орра арестовали.

— Вот как?

— Отец на него пожаловался, сказал, что он возмутитель спокойствия.

— Идемте же, нам пора, — заторопилась Анна, услышав колокольный звон. — А то опоздаем.

Они вышли из дома и заспешили вверх по улице. Уже взошло солнце, но все еще было довольно холодно. Николас искренне надеялся, что они не наткнутся на очередных жертв зимней стужи. Стали попадаться и другие прихожане, направлявшиеся в церковь. Наконец троица влилась в растущий поток людей. Анна радовалась погожему утру — она щебетала с Дэйви, стараясь, чтобы мальчику и на мгновение не показалось, что о нем позабыли. Николас никак не мог взять в толк, отчего Дэйви так плохо вел себя у Фаэторна, и в конечном итоге решил, что причина в близком соседстве с другими учениками. Да, Дэйви принялся обижать трех мальчиков, однако, возможно, это была своего рода защита, ведь они насмехались над ним с самого его приезда.

— Ты рад, что теперь в труппе? — спрашивала Анна.

— Да, — уверенно кивнул Дэйви. — Мне нравится репетировать.

— А каким ты хочешь стать актером, когда вырастешь?

— Я хочу быть как мистер Фаэторн. Или как мистер Джилл. Он такой смешной, — улыбнулся Дэйви. — А еще он здорово танцует.

— Ты прав, у Барнаби Джилла можно многому научиться, даже просто наблюдая за ним, — согласился Николас. — Да и у остальных тоже. Вот Оуэн Илайес — славный актер, и Эдмунд Худ, особенно когда у него роль подходящая.

— А Джордж Дарт?

— Джордж очень старается.

— А почему все над ним смеются?

— Потому что, Дэйви, его не ценят. Джордж Дарт так предан «Уэстфилдским комедиантам», что не задумываясь отдаст за нас жизнь. Ты познакомься с ним поближе, — посоветовал Николас. — В определенном смысле Джордж тоже может многому тебя научить.

Впереди показалась церковь. Люди стекались к ней со всех сторон, и у паперти всем приходилось замедлять шаг. Троица влилась в движущуюся очередь. Дэйви оказался впереди, и Николас, пользуясь возможностью, наклонился к Анне и шепнул:

— Ты его укротила и приручила.

— Не думаю, что он нуждался в укрощении. Неужели мальчик и впрямь так плохо себя вел у Фаэторнов?

— О да.

— Надеюсь, сегодняшняя ночь в Шордиче прошла мирно.

— Надеюсь, — усмехнулся Николас. — Думаю, сейчас они стоят на коленях в церкви и благодарят Всевышнего за то, что он ниспослал им Анну Хендрик. — Он ласково улыбнулся. — И я собираюсь присоединиться к их молитве.

Лоуренс Фаэторн не был слишком религиозным человеком. Хотя время от времени его охватывало христианское рвение, с тем же успехом порой он принимался грешить безо всякого сожаления, начисто забыв о Господних заповедях. За этим следовали угрызения совести, впрочем недолгие.

В то воскресенье Лоуренса как раз охватил религиозный пыл. «Голова королевы» находилась в черте города, и поэтому «Уэстфилдские комедианты» не имели права выступать по воскресеньям. Другие театры, располагавшиеся в Шордиче, а значит, вне пределов юрисдикции города, регулярно давали воскресные представления. Махнув на соперников рукой, Фаэторн предпочитал в этот день отдыхать.

В компании жены, детей и домочадцев, общим числом десяти человек, Лоуренс направился в церковь. Впереди шли ученики, за ними дети, за ними Фаэторн с супругой, а замыкали шествие двое слуг. В промерзшем храме они заняли целую скамью и жались друг к другу, чтобы согреться. Прочитав молитву, Фаэторн, устроившийся у бокового придела, глянул на детские лица, на которых запечатлелась усталость и скука. Наконец-то воцарилось спокойствие. С отъездом Дэйви Страттона все в доме вернулись к обычному неспешному распорядку.

Марджери размышляла о том же.

— Как ты думаешь, Лоуренс, где он сейчас? — прошептала она.

— Дэйви? Не знаю. Думаю, изо всех сил превращает жизнь Анны в кошмар.

— Ник ему ни за что этого не позволит.

— Пожалуй. Я тут подумал — мне кажется, ты права. Если с этим чертенком кто-то и может совладать, так это Николас. Может, на самом деле, виноват не Дэйви, а мы?

Марджери вскинулась:

— Хочешь сказать, что в его поведении виновата я?

— Я никогда бы не осмелился предположить такое, любимая. Шордич — не самое лучшее место для Дэйви — вот и все, что я имел в виду. Ты только представь: на улице стужа, а парнишка, словно в ловушке, оказывается в маленьком доме, где все друг друга подсиживают. Думаю, когда мы отправимся в путь, он будет вести себя иначе.