И лучшими гостями Анатолия Антоновича становились два близких ему человека — Владимир Борисович и начальник института Иван Иванович Зайцев.

* * *

Автор рискнул затронуть столь щепетильную сторону характера уникальной личности в истории не только советской разведки. Однако жанр этой книги требует от автора высказать свое скромное мнение. Тем более что Анатолий Антонович с 60-х годов был, как теперь представляется, путеводной звездой в когорте «гвардейцев Квасникова» в оперативных делах, а в 70–80-х — на ниве наставнических и преподавательских дел факультета.

Замечательный разведчик, как и его коллеги по атомным и научно-техническим делам из «Великолепной четверки», обладал главными качествами в общении с коллегами, подчиненными и слушателями — доброжелательным и доверительным отношением.

Автору представляется, что Анатолий Антонович быстрее готов был ошибиться, чем оскорбить человека недоверием. И весь его безоговорочный авторитет был построен естественным путем на этих двух «яцковских постулатах». С добрыми намерениями «шеф» факультета пользовался ими весьма часто. И автор испытал его магическое влияние на себе с первых шагов появления в стенах альма-матер.

Приглашение на работу в Краснознаменный институт КГБ при СМ СССР — это уникальное учебное заведение госбезопасности — имело условное двойное подчинение: по линии учебной — за управлением кадров госбезопасности, а по функциональным обязанностям — по внешней разведке. Отсюда и столь пышное перечисление в указанном выше официальном названии института.

Так вот, приглашение поступило в разгар активной оперативной работы автора. И было оно весьма неожиданным. Но автор решился оторваться от живой оперативной работы в связи с тем фактом, что в то время (конец 77-го года) завершалась многолетняя операция, по окончании которой необходимостью стало бы прекращение личного контакта автора с иностранцами.

Авторитет Анатолия Антоновича сказался в том, что он смог в считаные дни уладить переход автора в институт — и с руководством НТР, и в разведке, и в управлении кадров КГБ. (Почему в КГБ? Дело в том, что разрешение на работу в качестве подставы в операции внешней контрразведки давал сам глава госбезопасности.)

Конечно, предложение о переходе в институт ускорило выбор нового места работы, но в любом случае автор не мыслил служить вне НТР. Вот почему так обрадовало его приглашение от руководителя этого факультета, с которым он был знаком по оперативным делам еще с 60-х годов. Лестным было и то, что приглашение исходило от легендарной личности — это, кстати, о доверии…

Приход на факультет был весьма стремительным: в середине сентября — «смотрины» у генерала — начальника института, а уже в двадцатых числах автор принимал своих будущих подопечных — слушателей — в роли руководителя учебного отделения. Это заключалось в личном знакомстве, и через несколько встреч двадцать четыре будущих разведчика отправились под Псков на военные сборы в десантной дивизии. Откуда они, по настойчивой рекомендации их «дядьки»-автора, вернулись сплоченным коллективом.

А пока двадцать дней автор в полной мере чувствовал со стороны Анатолия Антоновича воистину добрую отеческую поддержку, ибо и тогда, и еще около года автор сидел по работе вначале «на трех стульях», а затем — «на двух».

После вступления в стены факультета, казалось бы, главным становился «факультетский стул» в роли «стихийного педагога» — преподавателя-наставника. Второй «стул» — свертывание работы «под крышей» в ее оперативной и внешнеторговой частях. А третий «стул» — завершение контрразведывательной операции по проникновению в агентурную сеть западной спецслужбы в роли «предателя Родины», включая выезд в Европу на встречу с натовским контрразведчиком.

О последнем «стуле» из всего окружения автора много лет никто не знал, кроме трех начальников — НТР, внешней контрразведки и всей разведки и… председателя госбезопасности.

* * *

Уже в первые дни октября автор почувствовал степень доверия Анатолия Антоновича к его самостоятельным педагогическим решениям. Дело в том, что в октябре отделение слушателей автора было направлено в близ расположенный ведомственный дом отдыха для оказания помощи в приведении в порядок территории после обильного осеннего листопада.

Дружно завершив работу, будущие разведчики, а в недавнем прошлом до семи лет контрразведчики, спустились в буфет-кафе, где перекусили «чем бог послал».

Перед автором подобный выезд давал прекрасную возможность почувствовать характеры свои подчиненных, доверенных ему на последующие три года. Весьма быстро автор понял, что его молодые коллеги хотели бы попробовать чего-либо более крепкого, чем кофе. И появилась пара бутылок вина, а дальше последовали песни в автобусе в те полчаса, которые потребовались для возвращения в родные пенаты.

Автора не смущал тот факт, что его молодые коллеги стали участниками выпивки — им было уже под тридцать, а самому автору — только сорок три. Конечно, о выпивке автор доложил Анатолию Антоновичу, который воспринял сообщение весьма спокойно.

Однако выезд с выпивкой стал достоянием верхнего начальства. Видимо, как положено в учебном заведении такого типа, водитель сообщил и о выпивке, и о лихих песнях.

Через день Анатолий Антонович попросил зайти к нему и, ничего не обсуждая, лишь попросил автора присмотреть за одним из слушателей — бывшим вчерашним студентом, который от слабой дозы вина (литра полтора на двадцать с лишним человек?) немного опьянел и даже в автобусе соснул. Просьба была удивительной: «Займись им, точнее, поручи его товарищам помочь ему разобраться с его отношением к рюмке и поучить». И больше ничего!

* * *

Воспитательные приключения и автора, и Анатолия Антоновича с бывшим студентом на этом не закончились. Когда автор говорил, что набор слушателей велся только из особого контингента — спецслужб и военных, он не грешил против истины — так это и было в основной массе. Но были слушатели и с гражданки. В его учебном отделении обучались три слушателя из Ленинграда и Москвы. Сроком до двух лет они поработали в НИИ в качестве инженеров и младшего научного сотрудника в области электроники, энергетики и проектирования летательных аппаратов. Из 89 молодых разведчиков, выпушенных автором «в свет», гражданских было менее десятка.

Но все они через годы ушли в отставку в званиях до полковника включительно. Упоминаемый бывший студент пришел из престижной Бауманки, праматери всех технических учебных заведений России еще с 30-х годов девятнадцатого столетия. Его профиль подготовки был связан с авиацией, и именно это определило его приход в научно-техническую разведку. Сам он был выходцем из элитной семьи, но чванством в связи с этим не обладал. Как стало видно позднее, в ней оказался он белой вороной.

По иронии судьбы автор знал студента еще десятилетним парнишкой, когда он вместе с его отцом работал в советском торгпредстве в Японии. Теперь это был крепкий молодой человек небольшого роста, худощавый, но жилистый и отменный участник всех видов физических состязаний. Отлично показал