ювелирно переплетенное целое. Как представляется автору, это было делом рук полиграфиста Анатолия Антоновича, который листал эти фолианты.

Были и судьбоносные для автора штрихи-мелочи. Сделав один выпуск, автор принял новый набор молодых слушателей и готовился работать с ними три года. Однако… после начала второго учебного года из штаб-квартиры внешней разведки автору последовало приглашение на работу «в подразделение высшего пилотажа» — Службу активных мероприятий. Причем в одно из самых боевых ее отделов — по борьбе со спецслужбами и центрами идеологических диверсий.

Не без трепета шел автор к Анатолию Антоновичу, ибо ставил его в трудное положение: заменить руководителя учебного отделения в разгар учебного процесса. И как автор ошибался, когда извиняющимся тоном доложил ему о поступившем предложении! Более того, сопровождал извинениями.

Анатолий Антонович вовсе не огорчился такому повороту событий. Решительно заявил: «Такой шанс еще и еще поработать в стенах разведки — это нельзя упустить…» И поздравил автора с доверием к нему со стороны службы, намекая на его «общение с западными спецслужбами», столь напугавшее в свое время кадровиков.

Но в отношениях знатного разведчика и его младшего коллеги, коим был автор, случился затянувшийся казус. На факультете все друг другу тыкали и лишь автор оказался изгоем в этом отношении, причем только со стороны Анатолия Антоновича. Такая вот трагикомичная ситуация.

Суть такова: автор был лет на десять младше всех остальных членов коллектива факультета. Но был со всеми на равных, кроме Анатолия Антоновича, которого называл только по имени, отчеству и на «вы». А вот тот обращался к автору только на «вы» и по имени-отчеству. Причем даже в неофициальной обстановке. И на все протесты автора Анатолий Антонович отвечал однозначно: «Я так привык…» Коллеги шутили над автором, что он-де, мол, возведен в ранг английской королевы…

* * *

Что такое фактор доверия в военной и чекистской среде, автору было знакомо еще в бытность его учебы и службы на флоте и в военной контрразведке и за многие годы работы в разведке. Доверие Анатолия Антоновича было особое: он, в полном смысле этого понятия, был доброжелательно-доверителен со всеми, кто с ним общался, — от коллег и подчиненных до молодого поколения будущих разведчиков.

Для учебы в институте разведки кадры отбирали из лучших сотрудников госбезопасности и армии — контрразведки, погранвойск и всех родов войск. Как говорили кадровики, как правило сами бывшие разведчики, счет велся в соотношении один к ста. Столь тщательным был отбор… Но и в институте было свое требование, правда, негласная рекомендация: в первые месяцы учебы слушатели могли определиться в выборе новой профессии фактически на всю оставшуюся жизнь, а если нет, то принять решение об уходе.

Многие уже послужили в органах — иногда до семи лет. Пришли в институт капитанами и по положению имели права на звездочку майора, но… Правила учебного управления запрещали повышение звания, пока сотрудник учится — то ли на переподготовке, то ли основательно в какой-либо школе. Но… Анатолий Антонович разорвал этот порочный круг — и только в отделении автора шесть человек стали майорами. В решении этой проблемы Анатолий Антонович дошел до зампредседателя КГБ!

…И вот случилось так, что один из слушателей автора после первого семестра учебы, в январе, обратился с просьбой содействовать его возвращению к старому месту службы в территориальных органах — в контрразведку. Автор доложил ситуацию Анатолию Антоновичу, и после беседы, во время которой слушатель свое решение аргументировал с хорошей долей доказательств: мол, не по Сеньке шапка, — его рапорт был принят.

И снова Анатолий Антонович не был бы самим собой, если бы просто передал «дело слушателя» — чекиста-контрразведчика с опытом работы в органах более шести лет — в кадры. Он поговорил с уходящим о прежней работе, спросил: не хочет ли тот перейти на работу в новое место. А когда узнал, что коллеги уходящего сообщили ему о вакансии при Смоленской АЭС, то Анатолий Антонович созвонился по спецсвязи с руководством смоленского управления госбезопасности и, объяснив ситуацию, попросил устроить «беглеца» именно на эту АЭС, где, кстати, поблизости жили его родители.

И так Анатолий Антонович поступал со всеми слушателями, кто по разным причинам должен был покинуть стены института, а это звонок по месту старой работы с положительным отзывом и просьба помочь в трудоустройстве.

Доброта и доброжелательность, помноженные на искреннее доверие к людям, — это ли не главная характеристика «стихийного педагога», педагога от Бога, замечательного Разведчика и Патриота Анатолия Антоновича Яцкова, одного из «когорты гвардейцев Квасникова», посмертно возведенного на пьедестал кавалера Золотой Звезды Героя России?

Слово о долге…

Изумляет память тех, кто в силу «смутного времени» после трагических 90-х годов оказался у руля института-академии. Это особенно сказалось в 96-м году, когда Академия внешней разведки отмечала свое шестидесятилетие. В то время, преподавая историю разведки, автор готовил черновой вариант для закрытого издания истории всех поколений учебных заведений разведки начиная с 39-го года. Речь шла об особенностях их появления и специфике организации учебного процесса, их кадровом составе — в поле зрения были ШОН, РАШ, ВРШ и Краснознаменный институт.

Естественно, с удовольствием автор описал историю появления в стенах уникального учебного заведения не менее уникального факультета НТР. Отмечались особые приемы и способы подготовки слушателей на нем, заслуги коллектива и говорилось о значимости такой подготовки для масштабной работы по линии научно-технической разведки.

И вот пример «величайшей неблагодарности потомков»: сам факт существования факультета НТР в «Истории…» был скрыт. Факультет с его блестящей историей в четверть века и сотнями выпускников, как и его создатель, вдохновитель и многолетний руководитель Анатолий Антонович Яцков, был представлен в юбилейном издании… одной строкой.

И это в то время, когда Яцков был посмертно удостоен звания Героя России и говорилось о вкладе в атомную эпопею разведки его и его коллег-героев, причем широко и в закрытых, и в открытых изданиях, средствах массовой информации! Зато «вся королевская рать», к тому времени прочно обосновавшаяся в стенах академии, была удостоена десятков строк и… портретов.

Чекистам поколения предвоенного и военного времени с их тайным фронтом была свойственна скромность, но, вернее всего, никто из них не ожидал столь скорого забвения.

Об этой вопиющей несправедливости автор узнал только тогда, когда увидел изданную «Историю…» в закрытом варианте. И потому решительно стал восстанавливать память о выдающихся наших старших товарищах. Тех, кто вступил на тропу разведки еще в 20-х годах, работал в канун войны и во время нее, прославился в тревожные послевоенные годы. И тогда к началу нового столетия и позднее появилось более двадцати масштабных стендов с