- Да, он.

- Ясно. Тогда, насколько я знаю Тимофеева, Вавилову конец. Александр Иванович не любит перебежчиков и ренегатов.

- Да, капитан обречен, - подтвердил Соловьев. - Селиверстов тоже. Ведь он предал своего хозяина.

- Дима? - поразилась я. - Предал Аметистова? Значит, он уже все знал, когда мы ходили на болото за телом Аметистова?

- Нет, тогда еще и Тимофеев не знал обо мне с Вилей. Кто ж бы заплатил деньги за предательство?

- Вавилову тоже проплатили?

- И много.

- А козлами отпущения Тимофеев избрал Вавилова и Селиверстова.

- Именно так. Виля, - он повернулся к Эвелине, расслабленно сидящей у стены и бессмысленно глядящей в пол, - тебе плохо?

- Когда мы уезжаем? - спросила она.

- Послезавтра утром улетаем в Москву, а оттуда, вечером, в Мадрид.

- А Лена? Фил?

- Они приедут через месяц. Все будет хорошо, Вилечка.

- Я хочу, чтобы черных псов никогда больше не было, Олег. Даже в моих снах.

- Я обещаю, - коротко ответил он.

В этот момент в комнату вошел высокий человек, держащий на поводке здоровенного черного мастино неаполитано. Если это и есть ночной кошмар Баскера, то наркотик, которым пичкали гостей и хозяев виллы, вероятно, очень силен, если это добродушное животное превратилось в светящегося демона исполинских размеров. Зато человек выглядел ужасно.

Это был высоченный детина метра два ростом, но с несоизмеримо узкими плечами, плоской впалой грудью и длинными, как у обезьяны, руками почти до колен и короткими, кривыми ногами. Для его огромного роста голову он имел очень маленькую, с нелепо приплюснутым затылком, на котором курчавились короткие редкие волоски. Маленькие узкие глазки неопределенного цвета смотрели кротко и бессмысленно, а в сочетании с гладким безволосым подбородком, словно размазанным по лицу носом и огромным оскаленным ртом с кривыми желтыми зубами, лицо казалось какой-то нелепой и страшной маской.

- Вы и его пытались лечить своей микстурой? - довольно нелюбезно спросила я Соловьева. - Синдром Дауна обезображивает человека, но не до такой же степени!

Больной повернул ко мне лицо, раздув ноздри, с шумом втянул воздух и вдруг сказал скрипучим, неестественным голосом - так, будто со спокойствием взирающего на происходящее, и вдруг произнес:

- Андрей Карлович, а кто поручится, что капитан Вавилов не натравит на вас черных псов?

Вавилов изумленно вскинулся, косясь затравленным взглядом на Олега Платоновича, как бы вопрошая: да ты что, с ума сошел, что ли?

Баскер усмехнулся:

- Ну ты скажешь, Олег Платонович. Капитан Вавилов?

- Чисто теоретически возможно все, - ответил Соловьев. - Я пойду с вами, - закончил он.

- Хорошо, - Вавилов встал. - Значит, Селиверстов, Баскер, Маринин, Серов, я и вы, доктор Соловьев. По-моему, в такой компании появление песиков будет просто как божья благодать, потому что послужит разрешению дела.

- А где Иванова? - внезапно спросил Баскер.

- Я не знаю, - пожал плечами Вавилов. - Возможно, ее осенила очередная гениальная идея и она помчалась ее осуществлять. Она сегодня весь день ходила с вдохновленным лицом.

- Надеюсь, что так, - вымолвил Баскер, - я на нее рассчитываю.

- Господи, как младенцы, - пробормотал Соловьев, незаметно для всех выплескивая в бокал, стоящий перед ним, бесцветную жидкость из крошечного пластмассового пузырька. - Пора заканчивать.

- Вы что-то сказали, Олег Платонович? - выжидательно посмотрел на него Вавилов.

- Да нет, у меня просто параноидальный бред на почве тотальной деменции, - без улыбки ответил Соловьев. Хотя деменция, то бишь благоприобретенное слабоумие, Соловьеву явно не грозила.

- Ладно, - произнес Вавилов, - времени уже много, пора выходить на прогулку.

Соловьев молча поднял свой бокал, приглашая присоединиться к нему.

- Ну, за успех ваших шерлок-холмсовских изысков, капитан, - сказал он.

Вавилов потянулся к нему и будто бы невзначай задел бокал психоаналитика, и вино плеснулось на рукав капитана. Соловьев странно взглянул на него и перевел взор на Баскера.

- Ты спасен, Андрей, - выговорил он, - теперь я могу сказать это определенно.

- Но почему вы так решили? - поинтересовался Вавилов.

- Потому что вы пролили мое вино на свой рукав, Денис Иванович, - не глядя на капитана, отчеканил психоаналитик.

- Есть такая примета? - спросил Вавилов.

- Да, такая примета. А вот если бы вы пролили вино на Андрея Карловича, то я бы не посоветовал ему ходить на болото даже с отрядом из десяти Селиверстовых с двадцатью "узи".

- Вы суеверны? - улыбнулся Вавилов.

- Да, я суеверен, я верю в те приметы, которые имеют обыкновение сбываться. Ну все, с богом!..

* * *

Уходя, Соловьев и Эвелина не выключили свет, и я смогла рассмотреть помещение, где находилась, но главное - узлы, которыми была привязана к стулу.

Один из узлов располагался чуть выше груди, и я подумала, что при непомерном усилии я смогла бы дотянуться до него зубами и попытаться развязать.

Пятнадцать минут героических усилий - и узел развязался, но мне от того не стало легче.

Я по-прежнему не могла шевельнуть ни рукой ни ногой. Тогда я попыталась набрать воздуху и резко выдохнуть, дабы ослабить веревки. После десяти минут добросовестного пыхтения я сумела освободить руку, правда, только по локоть - предплечье оставалось плотно прижатым к телу.

После виртуозных манипуляций наполовину освобожденной конечностью я наконец-то сумела развязаться и, скатившись со стула на холодный пол, попыталась сделать серию энергичных движений, восстанавливая кровообращение.

Почувствовав прилив сил, я подошла к двери и провела по гладкой, лишенной ручек и запоров, железной поверхности. Дверь была заперта снаружи, и открыть ее можно было лишь с помощью автогена или кувалды, а лучше с помощью крупнокалиберного гранатомета.

Ничего тяжелее стула в комнате не оказалось. "Врешь, - сказала я себе, - ты должна выйти отсюда, иначе твой наниматель долго не заживется!.."

Я огляделась и увидела вторую дверь, ведущую в глубь подвала. Люк!.. Есть второй выход, и это люк в лесу. Врата ада, через которые выходят в мир обитатели преисподней!.. Впрочем, если это всего лишь мастино неаполитано, то чего бояться?..

Я подошла к двери, рванула ее на себя, и она беззвучно отворилась. То, что я увидела, изумило меня куда больше предполагаемых черных псов.

Прямо за дверью стоял огромный бак с встроенным на уровне полуметра от пола краном. Из него текла довольно полноводная струя какой-то красной жидкости, судя по насыщенным спиртовым парам, это было вино, причем довольно хорошее.