Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы не знали, о каком госте идет речь, сестра, и поэтому вышли его встречать. Ведь вы говорили, что сюда сегодня должна явиться душа нашей младшей сестры – Пурпурной жемчужины. Мы давно ее ждем. Зачем вы привели это грязное создание, которое оскверняет ваши владения?
Смущенный Бао-юй, услышав эти речи, хотел удалиться, но не мог. Он действительно чувствовал, что грязен. Цзин-хуань взяла его за руку и, обращаясь к толпе бессмертных дев, молвила:
– Вы не знаете, зачем я его привела. Я направлялась во дворец Жунго, чтобы встретить Пурпурную жемчужину, но, когда проходила через дворец Нинго, навстречу мне попались души Жунго-гуна и Нинго-гуна, которые сказали мне: «С тех пор как утвердилась ныне правящая династия, наши семьи славой и заслугами своими выделяются в мире, из поколения в поколение наследуют богатство и титулы. Прошло уже сто лет, счастье нашего рода исчерпано, и его не вернуть! У нас, правда, много сыновей и внуков, но никто из них не может быть достойным наследником. Лишь один внук, Бао-юй, подает надежды. Он обладает крайне странным необузданным характером, но умен и талантлив. Однако счастье нашего рода кончается, и мы боимся, что никто не сумеет направить Бао-юя на истинный путь. Как хорошо, что вы повстречались нам! Мы уповаем на то, что вы покажете ему всю пагубность мирских соблазнов и тем самым поможете вырваться из ловушки и вступить на праведный путь. Если вы это сделаете, мы будем бесконечно счастливы!» Они так настойчиво упрашивали меня, что я из жалости к ним привела сюда Бао-юя. Сначала я в шутку разрешила ему познакомиться с судьбами девушек его семьи, но он ничего не понял, – так пусть же здесь у нас испытает могущество страстей. Может быть, тогда он прозреет.
С этими словами она, держа Бао-юя за руку, вошла в покои. Бао-юй сразу почувствовал какой-то неведомый запах и не удержался от того, чтобы спросить:
– Что это такое?
– В грязном мире, где ты обитаешь, такого благоухания быть не может! – холодно усмехнулась Цзин-хуань. – Это – экстракт удивительных трав, растущих в чудесных горах, настоенный на душистом масле жемчужных деревьев. Называется он «квинтэссенцией всех благовоний».
Бао-юю оставалось лишь удивляться и восхищаться.
Потом они сели. Служанка подала чай, необыкновенно прозрачный и ароматичный, и Бао-юй спросил, как этот чай называется.
– Этот чай растет в пещере Ароматов на горе Весны, – пояснила Цзин-хуань, – а заварен он на росе, собранной с листьев цветов бессмертия, и называется «благоуханием тысячи роз из одного чертога».
Бао-юй кивнул головой в знак одобрения. Затем он окинул взглядом помещение, в котором находился: здесь было все – и яшмовый цинь[37], и драгоценные треножники, и старинные картины, и полотнища со стихами. На окнах висели шелковые занавеси, а по обеим сторонам от них – парные надписи, одна из которых особенно радовала душу:
Темная, скрытная,
полная тайны земля;
Непостижимое
и недоступное небо.
Прочитав эту надпись, Бао-юй обратился к Цзин-хуань и спросил у нее имена бессмертных дев. Оказалось, что одну из них зовут фея Безумных грез, другую – Излиятельница чувств, третью – Вызывающая печаль золотая дева, четвертую – Мудрость, измеряющая гнев и ненависть.
Вскоре служанки внесли стулья и столик, расставили на нем вино и угощения. Вот уж поистине:
До самого края рубиновым соком
хрустальные чаши полны;
Налиты густою нефритовой влагой,
янтарные кубки стоят.
Запах вина показался Бао-юю необычным, и он не удержался от того, чтобы спросить, что за аромат заключен в нем.
– Это вино – смесь нектара со ста цветов и десяти тысяч деревьев, – отвечала Цзин-хуань. – Оно сброжено на костях цилиня и молоке феникса и поэтому называется: «Десять тысяч прелестей в одном кубке».
Восторг Бао-юя не имел границ.
Как раз в тот момент, когда они пили вино, вошли двенадцать девушек-танцовщиц и спросили у бессмертной феи, какую песню им исполнить.
– Спойте двенадцать песен «Сон в красном тереме», которые недавно сложены, – приказала им Цзин-хуань.
Танцовщицы кивнули ей, ударили в таньбань[38], заиграли на серебряной цитре. Услышав, что они поют «В начале всего, в первозданные годы…», Цзин-хуань быстро прервала их:
– Эти песни непохожи на арии из классических драм, сочиненные в бренном мире. Земные арии неизменно подразделяются в соответствии с ролями положительных или отрицательных, главных или второстепенных героев, и написаны они на мотивы девяти северных и южных мелодий. А в наших песнях содержатся либо вздохи о чьей-нибудь судьбе либо отображаются чувства, вызванные каким-нибудь событием. Песни, сочиненные нами, тут же исполняются на музыкальных инструментах. Тому, кто не проник в смысл, заключенный в нашей песне, не понять ее прелести. Мне кажется, что и ему не слишком знакомы наши мотивы. Если он не прочтет сначала текст песен, он, пожалуй, не найдет в них ничего интересного.
С этими словами она повернула голову и приказала подать Бао-юю бумагу, на которой были написаны песни «Сон в красном тереме».
Бао-юй взял их, развернул бумагу и стал следить, как девушки пели песни:
ВСТУПЛЕНИЕ КО «СНУ В КРАСНОМ ТЕРЕМЕ»
В начале всего, в первозданные годы,
Кто чувства любовного вырастил всходы?
При чувстве глубоком,
при нежных свиданьях на лоне природы,
Когда одолеют сомнения,
В те дни, когда в сердце страдания,
Во время тоски и молчания
Вы глупые чувства развеять хотите.
По этой причине
Покажем мы «Красного терема сон»,
о золоте грустном, о скорбном нефрите.
ВСЯ ЖИЗНЬ – ОШИБКА
Все говорят:
связаны золото с яшмой судьбою;
Я ж вспоминаю:
камень и дерево клятву давали.
Тщетно противиться
блеску снегов, где мудрец обитал под горою;
Все же забудешь ты
в тихом лесу неземную богиню едва ли.
Сетуешь ты на людей:
Что и в прекрасном изъяны бывают,
понято нынче тобой.
Правда, всегда
будешь бокал поднимать до бровей.
Но никогда
ты не смиришься с судьбой.
НАПРАСНО ПРИСТАЛЬНО ГЛЯДИШЬ
Подобна одна
цветам, расцветающим в парке небесном.
Подобен другой —
без трещин и примесей яшме чудесной.
Ты, может быть, скажешь,
что их не связала судьба, —
Тогда почему же