Веселость твоя рассеется вдруг,

    тоска тебя будет терзать.

Как жалко, что в мире людей

Конец свой нельзя угадать!

ЗА ДОБРО ПОЖИНАЮТ ПЛОДЫ

За добро пожинают плоды,

За добро пожинают плоды:

Ты смогла повстречать милосердных людей.

И у них твоя щедрая мать,

И у них твоя щедрая мать

Заслужила любовь добротою своей.

Посоветуй же всем:

Помогайте в беде, утешайте в нужде

И на братьев и дядюшек жадных и злых

    не бывайте похожи нигде!

Справедливы слова,

    что убыток и прибыль, паденья и взлеты

Посылают небес голубые высоты.

ПЫШНЫЙ ПОЗДНИЙ РАСЦВЕТ

Если лишь в зеркале есть доброта,

Так же напрасна она,

    как об имени громком мечта.

Долго ли будет

    буйным цветеньем весна расцветать?

Но не старайся

    полог узорный увидеть опять.

Жемчуг, блестящий на шапке богатой,

С фениксом пышный халат —

Против непрочной судьбы

    вряд ли они устоят.

Все говорят, что не могут снести

    люди под старость пришедшей нужды, —

Все же, быть может, твоей доброты

    внуки увидят плоды.

Гордость наполнила душу —

    яркий надел он убор головной.

Все засверкало кругом —

    давит печать золотая на грудь.

Мощь устрашает людей —

    он поднялся до высоких чинов.

Грусть и тоска одолели —

    к Желтым истокам приблизился путь.

Древних времен полководцы, вельможи —

    есть ли они среди нас?

Только лишь звуки пустые имен

    чтут их потомки сейчас.

КОНЕЦ ВСЕХ ДОБРЫХ ДЕЛ

У балки узорной скончалась весна,

    земля лепестками покрылась.

Тебя увлекает любовь,

Ты обликом словно луна —

И в этом причина

    того, что семья развалилась.

В упадке от предков завещанный долг —

    виновным считается Цзин;

Навеки распалась, погибла семья —

    причина скрывается в Нин.

Но, кроме страстей,

    нет этому больше причин.

ПРОЛЕТЕВШИЕ ПТИЦЫ ИСЧЕЗЛИ В ЛЕСУ

Кто чиновником был,

У того к разорению клонится дом.

Кто богатств не считал,

Тот расстался и с золотом и с серебром.

Кто был добрым ко всем,

Жизнь того только в смерти спасенье нашла.

Кто бесчувственным был,

Тот увидел расплату за злые дела.

Отнимавшему жизни

Нынче жизни лишиться пришлось;

Исторгавшему слезы

Нет спасенья от собственных слез.

За обиду обидой воздастся потом,

    и расплата нелегкою будет;

По веленью судьбы и разлука придет,

    и счастливые встретятся люди.

Потому-то причины несчастной судьбы

    нужно в прошлых рожденьях искать,

И лишь случай счастливый на старости лет

    может сделать богатым опять.

Чье разрушено счастье,

Тот прощается с миром, уйдя от людей;

Кто страстям предавался,

Тот напрасно пожертвовал жизнью своей.

Если кончится корм,

    в роще тотчас скрываются птицы,

Остается лишь чистое поле,

    только голая степь без границы.

Оканчивалась одна песня, начиналась другая. Заметив, что Бао-юй не проявляет к песням ни малейшего интереса, Цзин-хуань со вздохом произнесла:

– Заблудший юноша, ты так ничего и не понял!

Бао-юй сделал знак девушкам прекратить пение, в голове у него кружилось, как у пьяного, и он попросился спать.

Цзин-хуань велела прислужницам убрать остатки угощения и повела Бао-юя в девичьи покои. Здесь повсюду были расставлены редкостные вещи, какие не увидишь на земле. Но больше всего поразила Бао-юя находившаяся там молодая прелестная дева, которая ростом и внешностью напоминала Бао-чай, а стройностью и грациозностью манер походила на Дай-юй.

Бао-юй растерялся, не понимая, что происходит с ним, но тут неожиданно Цзин-хуань сказала:

– Сколько бы ни было в том грязном мире благородных семей, все равно ветер и луна в зеленом окне, луч солнечной зари в девичьих покоях попраны и осквернены знатными молодыми повесами и гулящими девками. Но еще возмутительнее то, что с самых древнейших времен легкомысленные бездельники толкуют, что сладострастие не разврат, и оправдывают себя тем, что страсть не прелюбодеяние. Все это лишь пустые слова, предназначенные для того, чтобы приукрасить зло и скрыть истинную подлость. А ведь сладострастие – уже разврат, познание страсти – разврат вдвойне. Все эти встречи на горе Ушань, радости «облака и дождя» источником своим имеют стремление к тому, к чему всегда влечет любовь. Я люблю тебя потому, что ты с древнейших времен и поныне был и остаешься первым развратником во всей Поднебесной!

– Божественная дева, – поспешно возразил испуганный Бао-юй, – вы ошибаетесь! Я ленив в учении, поэтому отец и мать поучают меня, но разве меня можно назвать развратником?! Ведь я еще молод и даже не знаю, что означает слово «разврат»!

– Нет, это не так! – продолжала Цзин-хуань. – Понятие разврата едино, хотя объясняют его по-разному. Обычные развратники только забавляются пением и танцами, увлекаются радостями «облака и дождя» и возмущаются, что красавицы всей Поднебесной не могут доставить им мимолетного наслаждения. Это просто глупцы, которые ищут удовольствия лишь для своего тела. Такие же, как ты, от природы склонны к безумным увлечениям, которые мы считаем мысленным развратом. Эти два слова «мысленный разврат» можно понять лишь сердцем, но значение их нельзя выразить в словах, их можно почувствовать душою, но нельзя передать человеческой речью. Ты обладаешь всем тем, что заключено в значении этих двух слов, и хотя ты можешь стать хорошим другом в девичьих покоях, на жизненном пути тебе не избежать заблуждений и лжи, насмешек, стоустой клеветы и гневных взглядов десятков тысяч глаз. Ныне я встретила твоих дедов – Нинго-гуна и Жунго-гуна, они очень просили, чтоб я помогла тебе вступить на праведный путь, и я не могла допустить, чтобы, озарив мои покои своим посещением, ты вновь был брошен в грязный мир. Поэтому я привела тебя сюда, напоила прекрасным вином, угостила чаем бессмертия, предостерегла от ошибок волшебными песнями и сейчас приставлю к тебе одну из моих младших сестер, имя которой – Цзянь-мэй, а прозвище – Кэ-цин. Сейчас настало счастливое время, чтобы ты с нею сочетался. Знай, что в мире бессмертных все делается так же, как в мире смертных. Но я хочу, чтобы ты понял сущность скрытых