— Какая трогательная забота, Сибил, — усмехнулся, сжигая письмо в ладони и пуская пепел по ветру.

Ненужная в отсутствие свидетелей бравада, но признаваться в том, что самого беспокоят смутные предчувствия, даже себе не хотелось. Да и не бросать же все сейчас, когда дело вот-вот должно решиться, и, как надеялся Тэйт, в его пользу?

У матушки Фло уже знали, что случилось в горах, и встречали его как героя. Ну почти. Ванну приготовили в считаные минуты. Чистую одежду нашли вплоть до белья. Где? Тэйт не забивал себе голову лишними вопросами.

Выкупался и пошел в зал, где его дожидался горячий ужин, холодное пиво… и Тед Гилмор.

— Хотел с вами поговорить, мистер Тиролл.

— Не поверите, я тоже, — отозвался Тэйт и, предвидя, что разговор может испортить аппетит, тут же, пока этого не произошло, принялся сметать с тарелки жаркое.

— О зарядах, — уточнил управляющий. — Якобы оставленных геодезистами.

— Якобы, угу, — с набитым ртом подтвердил Тэйт.

— Насколько мне известно, никаких взрывных устройств ни в самой горе, ни рядом с ней наши специалисты не закладывали.

— М-да?

— Да.

Даже с учетом очень интересного револьвера в набедренной кобуре Гилмор не вызывал неприязни. Тэйт даже сказал бы, что этот человек чем-то ему симпатичен. Спокойный, уравновешенный. В определенной мере честный.

— Там было около десятка бомб, — проговорил Тэйт, внимательно наблюдая за реакцией управляющего. — Хватило бы, чтобы разнести гору.

Произошедшее нуждалось в объяснении, а рассказывать о божьих дарах он не собирался. Представил все так, будто первый взрыв — следствие произвольной детонации одного из найденных впоследствии зарядов. То, что при этом завалило вход в пещеру на противоположном склоне, управляющего не насторожило: расчистил же этот самый вход взрыв, произведенный за полмили от горы. Дальше следовала практически правдивая история. Тэйт умолчал лишь о том, что обрушение грота — его рук дело, а о том, как отправился на поиски другого выхода и наткнулся на бомбы, рассказал, в подтверждение своих слов выложив на стол снятые со взрывных устройств запалы.

— Номерные. Можно проверить по складской документации.

— Проверю, — хмуро пообещал Гилмор, сгребая запалы в карман. В том, что бомбы попали в грот со складов Роско, он, кажется, и так не сомневался. — Вы ведь не делились своими подозрениями с миссис Данкан?

— Нет, конечно.

— Правильно. В интересах нашего общего дела пусть продолжает считать, что все это — случайность. Вы ведь были убедительны, мистер Тиролл?

— Угу. Сам почти поверил. Но все же нехорошо получается, мистер Гилмор. Говорите, что дело общее, а…

— Я ничего не знаю об этих бомбах, — четко выговорил управляющий. — Но узнаю. Вы должны понимать, что уничтожение храма… таким образом нанесло бы существенный урон репутации Южной железной дороги. Это не в наших интересах.

Если бы Тэйт этого не понимал, не откровенничал бы с Гилмором.

А что до интересов…

— Быстро уже не получится, — сообщил с печальным вздохом. — Госпожа профессор — женщина чувствительная. Ей теперь время нужно, чтобы в себя прийти. День-два… Но если откажется от этой работы и другого эксперта вызовет, еще дольше получится. Новый специалист ведь все по-новому начнет… Так ведь?

Гилмор скрипнул зубами, но вынужден был согласиться. А через минуту в зал вышла, сверкая улыбкой, Рози, и Тэйт доедал свой ужин уже в тишине и одиночестве, к концу трапезы окончательно осознав, что слишком устал, чтобы думать о бомбах, храмах, рудниках и странных предчувствиях.

Патрисию разбудила луна.

Большой серебряный диск висел за окном. Словно немигающее светящееся око заглядывало в комнату. Всматривалось внимательно, ища что-то или кого-то. Хотелось спрятаться от всепроникающего взгляда под одеялом или задернуть шторы… Или смотреть в ответ из-под опущенных ресниц. Чуть поворачивая голову, ловить играющие в оконном стекле блики. Впитывать кожей манящее сияние…

Грязной кожей.

Пэт поморщилась, вспомнив, что уснула не искупавшись. Провела рукой по жестким от пыли волосам и улыбнулась внезапной мысли. Подбадриваемая светом ночного наблюдателя, встала с кровати и тихо спустилась по лестнице.

Серебряный диск отражался в темной поверхности водяного зеркала. Патрисия коснулась его рукой — пошла рябь. Зачерпнула пригоршню серебра, пропустила сквозь пальцы… Скинула на землю рубашку и, перебравшись через борт огромной бочки, нырнула в полную луну. Дух захватило от холода и восторга, когда остуженная лунным светом вода обняла ее всю, шелковыми струями-лентами скользя по шее, под мышками, между бедер… вплетаясь в распущенные волосы, разбирая их на пряди… Капельки-бисеринки заблестели на груди…

— Божественно… — Она тихонько рассмеялась, и луна подхватила ее смех, разбила на звенящие осколки и рассыпала над городом.

Рассвет застал Пэт на кухне. Бодрая, веселая, с двумя девчоночьими косичками и в светлом платьице из тех самых своих мятежных шестнадцати, госпожа профессор изучала содержимое шкафов, раздумывая, что приготовить на завтрак. Вот-вот заскрипит лестница, и спустится со второго этажа отец. Или Бекка. Привычка рано вставать — их семейная. У них, должно быть, немало еще подобных общих привычек, но что-то за годы забылось, а о чем-то Пэт и не знала, но она пообещала себе обязательно все вспомнить и узнать.

В дверь постучали. Точнее, забарабанили громко и быстро, но тревоги это не вызвало. К отцу и прежде прибегали ни свет ни заря.

— Ох ты ж… э-э-э… «блинчики»…

Открыв, Пэт посторонилась, пропуская влетевшую в прихожую девицу.

— Я — Рози, — представилась запыхавшаяся девушка. — Док… Доктор Эммет дома? Матушка Фло велела срочно звать…

— Что-то случилось? С Фло?

— Нет. Ни с кем пока. Но если вдруг…

— Что — вдруг? — послышался из-за спины голос отца.

— Джил Пекон прибежала, в слезах вся, — принялась объяснять Рози. — А еще ночью Бобби зашел. Смурной такой. Старик их с Джил застукал, выгнал его… Скандал небось был, знаете же Пекона. А утром — Джил, значит… Сказала, лошадей у них порезали, и Джим на Бобби валит. Говорит, тот назло ему… Джил сказала, он теперь парней собирает, чтобы за Бобби… вот. А Бобби у нас. Хотел сбежать, но матушка не пустила: куда он побежит-то? И Джил теперь еще…

— Кто такая Джил? — спросила Пэт, и половины не понявшая из сбивчивого рассказа.

— Дочка Джима Пекона, — разъяснил отец. — Родилась через год после того, как ты уехала, потому и не знаешь.

Бормоча что-то себе под нос, он пошел в комнаты. Пэт направилась следом.

— Пойдешь? — спросила с тревогой.

— Пойду, конечно. Надо же парня выручать.