litbaza книги онлайнПсихологияПуть к характеру - Дэвид Брукс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 83
Перейти на страницу:

В подобные моменты человек вдруг слышит зов свыше. Он не властен над обстоятельствами, но и не беспомощен. Он не знает, куда приведет его боль, но может выбирать, как на нее реагировать. И часто страдающие ощущают, что отреагировать надо по-доброму, так им диктует нравственный долг. И если вначале они задаются вопросами: «Почему я?», «Почему происходит такое зло?», то вскоре понимают, что вопрос должен быть иным: «Что мне надо сделать, если на мою долю выпало страдание, если я стал жертвой зла?»

Люди, которые в своих испытаниях ищут ответ на этот вопрос, поднимаются на более высокий уровень, нежели личное счастье. Они не говорят: «Ладно, я очень страдаю из-за потери ребенка. Надо бы уравновесить это удовольствиями, пойду-ка на вечеринку и напьюсь».

Правильная реакция на такую боль — это не поиск удовольствий, а поиск святости. Святости не в чисто религиозном смысле, а в качестве способности воспринимать боль как часть нравственного дискурса жизни, как попытку искупить дурное, превратив его в священное, в акт жертвенного служения, который приближает к человеческому сообществу, к вечным нравственным нормам. Родители, потерявшие детей, основывают благотворительные фонды, и таким образом погибший ребенок оказывает влияние на жизнь людей, которые никогда его не знали. Страдание напоминает нам о конечности нашего бытия и одновременно заставляет видеть новые взаимосвязи в жизни. В этом и есть святость.

Оправиться от страдания совсем не то же самое, что оправиться от болезни. Многие, справившись со страданием, не исцеляются, а меняются. Они отвергают логику личной выгоды и поступают парадоксально: не избегают привязанностей, ведущих к страданиям, а погружаются в них, соглашаются стать еще более ранимыми и открываются целительной любви.

Служение

Дороти Дэй вдохновила не одно поколение молодых католиков тем, что не просто проповедовала католическое социальное учение, а собственным примером воплощала его на практике. Католическое социальное учение основано отчасти на идее, что каждому человеку присуще достоинство, что душа бездомного наркомана так же бесценна, как и душа самого успешного предпринимателя. Это учение опирается на веру в то, что Богу особенно дороги бедные и обездоленные. Как говорится в книге Исаии, «раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся». Все мы одна человеческая семья, поэтому служители Бога призваны жить в единении друг с другом. Дороти Дэй основала свою организацию на этих принципах.

В 1952 году вышла ее книга «Долгое одиночество». Она пользовалась успехом и переиздается до сих пор. По мере того как слава Дэй росла, организованные ею ночлежки стали посещать толпы ее почитателей, и это тоже стало для нее духовным вызовом. «Я устаю слышать от людей, как чудесно то, что мы делаем. Зачастую это вовсе не так чудесно, как им кажется. Мы работаем на износ, мы устаем и раздражаемся, мы слышим грубые комментарии из очереди, наше терпение на исходе, и мы готовы взорваться». И все же Дороти опасалась, что слава развратит ее саму и ее последователей. И от этой славы она чувствовала себя еще более одинокой.

Почти все время окруженная людьми, Дороти оказалась отчуждена от тех, кого любила. Семья, озадаченная ее обращением в католичество, от нее отстранилась. После Форстера она не любила ни одного мужчину и до конца своих дней воздерживалась от отношений. «Уже много лет я просыпаюсь без желания почувствовать лицо у своей груди, руку на плече. Я испытываю постоянное чувство потери. Такую цену я заплатила». Никто не требовал от нее платить такую цену — это был ее выбор.

Жизнь в ночлежках и разъезды с лекциями означали длительные разлуки с дочерью. «Я несколько часов не могла уснуть, — писала она в дневнике в 1940 году. — Я страшно скучаю по Тамаре. Ночами это мука, но днем это не так печально. Ночь всегда приносит тоску и одиночество; кажется, что едва я ложусь в постель, как оказываюсь на дыбе горечи и боли. Но днем у меня снова появляются силы, чтобы совершать акт веры и любви и продолжать свое дело в покое и радости».

Мать-одиночка, глава большого общественного движения, которое требовало много внимания, Дороти Дэй по­стоянно ездила по стране, оставляя Тамару на чужое попечение. Она часто ощущала себя плохой матерью. Тамара провела детство в одной из семей участников движения, потом училась в школе-интернате. В 16 лет она влюбилась в волонтера «Католического рабочего» Дэвида Хеннесси. Дороти сказала, что Тамаре еще рано выходить замуж, приказала дочери не писать Дэвиду в течение года и возвращать его письма нераспечатанными. Дороти написала Дэвиду письмо с просьбой оставить ее дочь в покое, но Дэвид вернул его ей, не читая.

Пара не сдалась, и наконец 19 апреля 1944 года они поженились с благословения Дороти. Тамаре было восемнадцать. Молодожены перебрались на ферму в Истон, где родился первый из девяти внуков Дороти. Брак Тамары и Дэвида продлился до конца 1961 года, а потом они развелись. Дэвид боролся с душевным заболеванием и часто оставался без работы. Тамара в конце концов переехала на Стейтен-айленд и поселилась около коммуны «Католического рабочего». О ней отзывались как о мягком, гостеприимном человеке, лишенном той духовной тоски, которая не покидала ее мать. Тамара принимала людей такими, какими они были, и любила их безусловно. Она хранила верность идеалам социального движения, однако оно не могло заменить ей мать. Она умерла в 2008 году в возрасте 82 лет в Нью-Гэмпшире.

Влияние

Разрываясь между множеством дел и обязанностей, Дороти Дэй большую часть взрослой жизни не знала покоя. Иногда она даже задумывалась о том, чтобы оставить работу в газете. «Мир слишком тяжело воспринимать изнутри “Католического рабочего”. Мир страдает и гибнет. А я в КР не страдаю и не гибну. Я пишу и говорю об этом». Дороти думала и о том, чтобы уйти с авансцены — устроиться в больницу медсестрой, найти себе комнату, лучше всего рядом с церковью: «Там, в одиночестве города, жить и работать с бедными и учиться молиться, работать, страдать, молчать».

В конце концов она решила не уходить. Она выстроила ряд сообществ вокруг газеты, ночлежек и сельских коммун. Эти сообщества были ее семьей и ее радостью.

«Писать для газеты, — признавалась она в колонке в 1960 году, — это акт единения. Это письмо читателям, которое успокаивает, утешает, помогает, советует и просит того же от них. Это часть нашего человеческого взаимодействия. Это выражение нашей любви и внимания друг к другу».

Она не раз возвращалась к этой теме, пытаясь справиться со своими внутренними метаниями между одинокой натурой и стремлением к людям. «Единственный в этой жизни ответ на одиночество, которое мы все обречены испытывать, — это сообщество, — писала она. — Жить вместе, работать вместе, делиться, любить Господа и ближнего и жить рядом с ним в сообществе, чтобы показывать свою любовь к Нему». В финале «Долгого одиночества» она восклицает в приливе благодарности:

Я, бесплодная смоковница, обнаружила себя счастливой матерью многих детей. Не всегда просто быть радостной, помнить о своем долге радоваться. Одни говорят: самое главное в «Католическом рабочем» — это бедность. Другие — что это сообщество. Мы уже не одни. Но финальное слово — это «любовь». Иногда она была, говоря словами отца Зосимы, делом жестоким и устрашающим, и сама наша вера в любовь прошла испытание огнем.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?