Закончив свой рассказ, занявший пару минут, она пригубила чай и откусила кусочек печенья.

— О Господи! — внезапно воскликнула кузина Вильгельмина и, отставив свою чашку и тарелку, извлекла что-то из кармана. — Умоляю меня простить, милая Клер: я совершенно забыла! Я иногда бываю такая рассеянная! Это письмо пришло, пока вас не было. Я твердо обещала, что отдам его вам в руки, и, наверное, именно это я и сделала… в итоге.

Тут она смущенно захихикала, сразу показавшись Клер намного моложе своих лет.

Клер с благодарной улыбкой взяла у нее письмо. Сломав печать, она быстро просмотрела послание.

— Это от маменьки. И туда вложены записки от Нэн и Эллы. Все относительно здоровы. Доктор, которого прислал Эдвард, оказался очень знающим и всех успокоил. Ко всеобщему облегчению, он сказал, что Нэн сможет двигаться совершенно нормально. — Она помолчала, перебирая листочки. — Нэн постепенно поправляется, но ей ужасно тоскливо и скучно лежать в постели, и ей очень меня не хватает. Как я и предполагала. Они все по мне соскучились и шлют привет. Тут есть много подробностей их жизни, но я не стану вам ими докучать. Хотя маменька требует, чтобы я подробно описывала ей все балы и приемы, которые ей придется пропустить, раз уж она не смогла остаться на сезон, как планировалось.

— И она их получит! — объявила кузина Вильгельмина. — Я буду счастлива сама писать ей про все, что происходит, если, по вашему мнению, она будет рада получить мои незамысловатые рассказы.

— Как мило с вашей стороны это предлагать, миссис Байрон! Я уверена, что маменька будет вам очень обязана, если вы станете делиться с ней вашими наблюдениями городской жизни. И мои сестры тоже — они всегда жаждут узнавать о том, что происходит в светском обществе. Они все будут страшно рады получать ваши письма, которые, я уверена будут просто превосходными!

Немолодая дама зарумянилась от удовольствия.

— Тогда я буду писать. И, раз уж речь зашла о сезоне: его светлость попросил меня посоветоваться с вами обеими, какие из приглашений принимать. Герцог уменьшил их количество до приемлемого, но окончательный выбор предоставляет делать нам. Что вы скажете? Может, мне принести пачку, чтобы прямо сейчас все решить?

Клер переглянулась с Мэллори, и та охотно кивнула:

— Да, конечно же. Давайте начнем.

— Пять балов за шесть дней! Боюсь, что я не выдержу, — проговорила Клер, подходя к Мэллори в бальном зале. Этот разговор шел спустя две недели после памятной поездки в экипаже. Отыскав два свободных стула, девушки с радостью устроились на них. У Клер даже ноги заболели: она танцевала три тура подряд. Мэллори раскрыла веер из слоновой кости и расписного шелка и принялась им обмахиваться: ее щеки разрумянились после танца.

— О, это еще что! — отозвалась Мэллори. — Бывали времена, когда я посещала пять балов за один вечер! Хотя это бывало не так часто — только когда несколько влиятельных дам решали приглашать гостей на один и тот же день. Я всегда считала, что это крайне нелюбезно с их стороны.

Клер невольно округлила глаза, радуясь тому, что сама, пока в такой ситуации не оказывалась.

Что до ее собственного знакомства со светским обществом, то оно уже оказалось поразительным, пугающим и волнующим.

Она понимала, что, будучи невестой Эдварда, неизбежно станет пользоваться известностью. Тем не менее она не предвидела того, как пристально ее будут рассматривать — особенно те, с кем она только знакомилась. Почти всегда на нее смотрели чуть дольше, чем принято, а улыбались чуть более приветливо, мысленно оценивая ее и одновременно стараясь произвести на нее впечатление.

Не то чтобы ей вообще не встречались искренне доброжелательные и милые люди, такие тоже были. Просто необходимо было научиться отличать их от неискренних и приобрести должный опыт в этом деле.

В этом Мэллори тоже оказалась бесценной советчицей: она ведь была знакома практически со всеми. И Эдвард — когда снисходил до того, чтобы давать пояснения. Как правило, он, похоже, считал, что она и так знает, как себя вести, и предоставлял ей самой принимать решение относительно того, что делать в той или — иной ситуации.

Не то чтобы его не было рядом: он неизменно сопровождал ее на все вечерние увеселения. Но часто после одного танца он извинялся и исчезал, чтобы появиться рядом с ней уже только тогда, когда пора было возвращаться домой. Насколько она поняла, такое поведение считалось в высшем свете нормальным.

Тем не менее ее это задевало.

А еще это служило ей постоянным напоминанием о ее конечной цели, пусть она в последнее время ничего в этом отношении и не предпринимала. Она была занята тем, что старалась освоиться в высшем свете, и не могла ничего придумать для того, чтобы получить свободу.

Однако Клер утешала себя мыслью о том, что впереди у нее масса времени. Ах, если бы только разрыв их помолвки не был сопряжен с огромным скандалом! Эта мысль заставила ее поежиться: теперь она еще лучше стала понимать всю чудовищность этого события.

Но именно этого она хочет.

Так ведь?

Или, точнее, она понимает, что ей необходимо этого добиться, чтобы сохранить в итоге хоть крупицу самоуважения. Несмотря на то что ее знакомство с Эдвардом углублялось, он и не думал в нее влюбляться. Если бы это было не так, все стало бы иначе. Если бы он ее любил, сейчас она была бы счастливейшей из смертных. Но она уже очень давно убедилась в том, что желание — даже самое сильное — ничего не меняет. А возлагать пустые надежды на сказки — это значит напрашиваться на разочарование и сожаления.

Чтобы в этом убедиться, ей достаточно было бы посмотреть хотя бы на собственных родителей. Сколько она себя помнит, она наблюдала за попытками ее матери, которая всячески старалась добиться большего внимания от своего супруга. Он был по-своему привязан к жене, однако она жаждала такой силы эмоций, на которую он, похоже, просто не был способен. Просто дело было в том, что она его любила, а он ее не любил. И хотя маменька тщательно скрывала свои чувства и никогда не говорила об этом ни слова, Клер прекрасно видела, как тяжело это давалось ее матери.

«Я не допущу, чтобы со мной произошло то же. Я заслуживаю большего. И Эдвард тоже. У каждого есть право на любовь!» — думала она.

Подавив вздох, она заставила себя улыбнуться и прислушаться к словам подруги.

— Скорее бы подали ужин! — тихо призналась ей Мэллори. — Я умираю от голода, несмотря на то, что дома мы пообедали. Наверное, это из-за танцев.

— Очень может быть, — согласилась Клер. — Ты уже приняла чье-то приглашение на танец и ужин?

Мэллори покачала головой:

— Нет еще. Я понимаю, что это глупо с моей стороны, но в этот момент я всегда думаю о Майкле, потому что он неизменно ухитрялся получить от меня именно этот танец. И теперь мне не хочется принимать чье-то приглашение, как будто он может неожиданно появиться, несмотря на то что я прекрасно знаю: сейчас он за тысячи миль отсюда, в Испании. И все же…