Шестьдесят три человека (бо́льшая часть которых ехала верхами), пара повозок и семьдесят заводных лошадей*.

*Не таких заводных,

как механические игрушки на пружинках,

а которых ведут в поводу.

Вьючных, как правило.

Помимо Палыча и Олега, на восток выдвинулись восемнадцать ветеранов девяностых, изрядно помолодевших и в некоторой мере впавших в пионерское детство (старожилы уверили Олега, что через пару-тройку недель это пройдёт: люди вспомнят, как жить с набором молодых гормонов, и успокоятся), отряд из тридцати шести наёмников (отличные рекомендации, членство в гильдии, высокие цены, гарантии), шеф-повар с двумя помощниками (которые внезапно прониклись духом открытия новых земель, быть может, на той же гормональной волне), три человека обслуги и Марина (от которой оказалось совершенно невозможно отбиться на железном основании: нельзя без медика в многодневном походе).

Отряд по местным меркам был среднего размера, и если кого-то и удивлял — то только малым количеством грузовых мест. С другой стороны, богатые люди могли позволить себе туризм даже в самые экзотические места, так что на их караван никто не обратил особого внимания.

Добротная, вымощенная камнем дорога вилась вдоль побережья, слегка забираясь вглубь берега на неудобных участках, но при первой же возможности возвращаясь обратно к морю. Палыч, сумевший не без посторонней помощи влезть в седло, чувствовал себя превосходно.

Олег накануне расписал ему прелести конного похода, как он сам их понял:

— Смотри шеф, полкоманды ездоки у нас так себе, так что на скорость больше восьми километров в час мне сказали не рассчитывать.

— Да-а, не феррари…

— Это с учётом небольших привалов. Каждый час, минут пятнадцать. Выходим в семь. По самой жаре, где-то с одиннадцати до трёх — большой привал, с обедом, кормёжкой лошадей и всё такое. Потом ещё четыре часа движения — и всё. Больше лошадь тебе не выдаст. Или будет назавтра просить выходной.

— Понял. Слушай, это что ж получается — в семь вечера уже всё, на ночь становимся?

— Выходит, так.

— Даже если на обиход лошадей и ужин… всё равно до хрена времени остаётся. Задуреют мужики.

— Подумаем, чем занять, — Олег взял со стола раскрытый атлас и перелистнул пару страниц. — Дороги до Коммуны хорошие, так что шестьдесят-шестьдесят пять километров в день будем делать. Это если без форс-мажоров. Дней за тридцать доберёмся.

— А что за коммуна?

— Да есть городок один интересный. На стыке расселения греков, сербов и бурят (это если со стороны Забайкальского портала смотреть). Даже не так: объединение посёлков, скорее. Социалисты, коммунисты… Строят светлое будущее, как они его понимают. От каждого по способностям — каждому по потребностям, помнишь такой лозунг?

— А как же… — Палыч тоже потянулся к атласу, посмотрел на фотки, — А они не того… не психи?

— Говорят, нет. Их добровольная народная дружина немалый вклад внесла в зачистке местных банд, так что — нормальные люди.

— А посмотреть можно? — Палычу вдруг остро захотелось увидеть страну победившего социализма, а может даже и коммунизма. Хоть и маленькую. Детская мечта, всё же…

— Говорят, пускают. Правила там у них свои какие-то.

— Ну, правила в любой стране свои. Ознакомимся.

Палыч задумчиво скользил взглядом по обрамляющим дорогу рощицам. Знать бы ещё — что за деревья. А так — благодатное место, мягкая, добрая земля. Чудо чудесное. Дали нам возможность построить свою мечту, заново начать, прямо с нуля…

Командир наёмников по кличке Сок, привыкший, видимо, за годы общения с богатыми клиентами быть ещё и немного гидом, подъехал к нему ближе.

— Виктор Палыч, обратите внимание: сейчас будет одна из самых высоких точек дороги на этом куске побережья. Очень хороший вид.

Видимо, специально для эстетических целей в повороте тракта был устроен широкий карман, почищенный от буйной южной растительности, с которого открывался действительно очень красивый вид на море.

— А нельзя ли здесь устроить небольшую передышку?

— Да, обычно так и делают, — Сок свистнул, и движущиеся впереди наёмники начали заворачивать на площадку.

Широкий подковообразный залив обрамляли два выдающихся в море больших мыса. Тонкая полоска светло-жёлтого песка отделяла покрытые солнечными пятнами во́лны от стены́ колышущейся зелени. Невдалеке от берега виднелась пара небольших рыбацких лодок с людьми, вытягивающими сети. В сетях билась серебристая рыба, над лодками кружились крикливые чайки. Вода, у берега изумрудно-зелёная и удивительно прозрачная, на определённом удалении приобретала синий цвет, становившийся всё более глубоким дальше к горизонту. Там, в густой синеве, казалось, можно было разглядеть совсем уже тёмные гигантские тени.

ПЕРВАЯ СТОЯНКА. КОЛЯ ПЕРЕЖИВАЕТ СТРЕСС

Сок показал рукой:

— За этими камнями — ручей. Вода хорошая, сладкая.

Палыч примерился и спрыгнул с лошади. Ладно, сполз. Не совсем кулём, между прочим! Почти приемлемо.

На небольшой оградке, обрамляющей площадку, уже, уперев руки в бока, стояли трое его ветеранов. На поясе у каждого смешно и неуклюже топорщился новенький меч в новеньких ножнах. Вот уж не думал, что на старости лет достанется возиться с целым выводком Питеров Пэнов. Хотя — какая теперь старость! Всё только начинается!

«Так, — затормозил себя Палыч, — однако гормоны и до меня докатились. Главное — без щенячьего восторга…»

Подошла Марина. В брюках, красной футболке, кроссовках и кепке с длинным козырьком она была похожа не на врача, а на инструктора по фитнесу. Или на пионервожатую. Деловито схватила его за руку, покивала головой, заглянула в глаз, слегка оттянув веко. Чего они там все ищут?

— Ну, ничего, ничего… Устали?

Палыч хотел было соврать, но потом признался. Устал. Вроде час всего, а…

— Я вам рекомендую после привала поехать в фургоне. На сегодня — достаточно. Завтра с утра — пожалуйста, в седло. М?..

Палыч покряхтел и согласился. Если честно — и не хотелось спорить, воспо-минания остались не из приятных. Оказалось, умереть не так страшно, как остаться беспомощной безгласной куклой. Бр-р-р… Грех жаловаться, за неделю — такой прогресс! На Старой Земле… на Матушке — Палыч покатал на языке непривычное ещё слово — да, там такое и не снилось бы… Чудо ведь, настоящее чудо! Никаких болезней не осталось. Только слабость — и та с каждым днём всё меньше.

Новенькие разглядывали вид на море, но как оказалось — не все.

С края площадки послышался спор, набирающий обороты. Спорили… Сок и… Коля-повар, что ли? Вот, вмешался Олег, и всё утихло.

Минут через пять Сок объявил, что привал окончен и запрыгнул в седло. Палыч с невольной завистью следил за его ловкими, органичными движениями. У наёмника тоже был меч, в не очень новых ножнах. Не очень бросающийся в глаза. И в целом он не производил впечатление подаренной на Новый год игрушки.

Палыч внезапно понял, чем будет занимать мужиков свободными вечерами.

Ладненько, где тут наш фургон.

С погрузкой в фургон, слава Богу, никого просить о помощи не пришлось. Удобная откидная ступенька — и вот он уже забрался. Так, доковылять до лежанки… О! В передней части фургона кто-то возился и горестно вздыхал.

— Коля, ты чего здесь?

Коля-повар пожаловался ему на свою горькую долю. Почём зря обругали… Ну… не то что бы обругали, но неприятно так сказали! Воды вскипятить не дали… Не время, видите ли! А ведь восемь часов, время утреннего кофе!

Коля был человек чрезвычайно мягкой душевной организации, к спорам не привыкший. Резкое замечание Сока, что сейчас не время раскладываться со своими котелками, вызвало в его внутреннем мире бурю смятения. Палыч посмеялся (про себя, конечно же) и ещё раз объяснил своему кормильцу тонкости походной жизни. Наверняка же Олег уже говорил, но Коля — это Коля, вечно в облаках летает.

Расчувствовавшись, Коля пожаловался ещё и на Олега.

— Вы посмотрите, Виктор Палыч, что он набрал! Это же варварство! Нельзя людей таким кормить! Так и умереть можно…

Палыч заглянул за загородку. Коробки. Что такое? Сухая лапша быстрого приготовления, такая же картошка в пакетах.

— А! Так это на Серые земли!

— А что это?

— Та-а-ак…

Из небольшого, но ёмкого разговора Палыч выяснил, что повар вообще не очень представляет, куда они отправились, и поездку воспринимал скорее как тур по Европе. Действительность его несколько разочаровала. Нет, вернее сказать — ужаснула.

— Знаешь что, Коленька, давай-ка пока не поздно мы тебя назад отправим. Тут всего-то пара часов, дорога одна — доберёшься до усадьбы.