— Запри на щеколду, а то мало ли что, — прошептала Наталья.

Денис на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, подошёл к двери и задвинул щеколду, отметив про себя, что щеколда выглядит слишком хлипко. Дверь легко можно высадить.

— Раскладушки нет, — сказал он, оглядев помещение. — Ну, ладно, ничего страшного. Устроюсь на полу.

— Сейчас что-нибудь постелю, — Наталья подошла к шкафу. — Помнится мне, здесь был тулуп…

Овчинный тулуп оказался на месте. Когда она вытащила его и развернула, по комнате распространился запах нафталина. Да и сам тулуп выглядел так, будто его использовали ещё с царских времён.

— Это, наверное, твоего дедушки, — сказал Кораблёв, когда Наталья раскладывала тулуп на полу.

— Точно. Как ты угадал?

— Интуиция.

Наталья дала Денису одну из двух диванных подушек, и он улёгся.

— Если услышишь что-нибудь подозрительное — сразу буди, — пробормотала она.

— Ладно, — сказал он.

Он хотел прибавить, что в этом доме подозрителен каждый звук, но не стал. Незачем пугать лишний раз.

— Хорошо, что Чака нет, — снова подала голос Наталья, подавляя зевоту. — Он бы не дал нам заснуть…

Дениса так и подмывало ответить, что он бы предпочёл Чака всему этому сомнительному спецназу, но спросил только:

— Может, погасить лампу?

— Без неё страшно.

— Ничего, я рядом.

— Тогда потуши.

Он встал и потушил керосинку, рукой перекрыв приток воздуха к огоньку.

— Кстати, ночью будет холодно, — сказала Наталья.

— Я отдам тебе тулуп.

— А сам на голом полу будешь спать?

— Ну и что. Я закалённый, в проруби купаюсь.

— Мне кажется, я уже начала мёрзнуть…

Он поднял с пола тулуп и накрыл им девушку.

— Спасибо… Но ты тоже замёрзнешь.

— Ничего, всё нормально.

Наталья подвинулась.

— Вообще-то, на этом диване прекрасно помещаются двое. Если только не будешь слишком шевелиться ночью…

— Ты что, я сплю как убитый.

— Тогда можешь лечь рядом. Тулупа хватит на двоих.

Денис взял свою подушку и лёг на диван, повернувшись лицом к девушке.

Они замолчали. Снаружи кто-то тихо прошёл со свечой. Пол под дверью на несколько мгновений озарился колеблющимся светом. В тишине стало слышно, как в дальнем конце дома кто-то заунывно поёт под балалайку. Слов было не разобрать, доносился только тоскливый мотив.

Денис подумал, что песня явно тюремная, но говорить об этом не стал. Он обнял свою хозяйку, а она прижалась к нему. За всю ночь они не сказали друг другу ни слова. Да и к чему слова, вместо слов говорили их тела.

Часть четвёртая

Глава 1

Небольшой военный самолёт вынырнул из облаков и полетел над лесом. Было ещё очень рано, рассвет только брезжил.

— Освещённость для нас подходящая, — сказал Сильвестр — тридцатипятилетний брюнет с жёстким волевым лицом.

С парашютом за спиной он стоял у раскрытого люка и всматривался в проплывавшую внизу смутную панораму.

— В сумерках нас вряд ли засекут, — согласился его напарник, поправляя на себе снаряжение.

— Эй! — крикнул пилот. — Так что? Это здесь?

— Сейчас ещё раз гляну.

Сильвестр здоровой правой рукой развернул карту, в верхнем углу которой стоял гриф «Секретно». Карта затрепыхалась на ветру. Сильвестру пришлось придержать её протезом, заменявшим ему левую кисть.

— Да, правильно! — крикнул он, перекрывая гул мотора. — Летим над Шабаново! Теперь надо найти дачу!..

— Вон она! — Ревунов показал на большое тёмное здание, стоявшее посреди открытого участка, окружённого со всех сторон лесом.

— Точно, она. В двух с половиной километрах к северо-востоку от Шабаново, в лесу. Всё, как сообщил информатор… — Сильвестр обернулся к пилоту. — Слушай, кореш, сделай ещё один круг и зайти прямо на здание, чтоб нам сподручней прыгать!

Самолёт снова ушёл в облака и, накренившись правым боком, начал разворачиваться.

* * *

Получив от брата письмо и телеграмму, Сильвестр не сразу поехал к нему: в Новокузнецке снова начались ожесточённые бандитские разборки, в которые ему пришлось ввязаться. Только когда всё более-менее утряслось, он вылетел в столицу. Здесь от надёжных людей он узнал об ограблении «Мегалит-банка», о гибели группировки Бельдяя, членом которой был его брат, и о подозрении, которое пало на брата, поскольку он был единственным выжившим в газовой атаке. Чака обвиняли в убийстве своих товарищей и краже похищенных денег.

Узнал Сильвестр и о пытках, которым подвергся Чак на допросе. Информированные люди сообщили пахану, что Чак погиб, но не выдал тайну местонахождения чемодана с деньгами. Сильвестр решил сам во всём разобраться, и как можно скорее. Первым делом надо было добраться до шабановской дачи. Удобный момент был упущен: все подступы к ней уже перекрыли бойцы Додона. Тогда Сильвестр связался с Новокузнецком и приказал ударной группе в пятьдесят бойцов срочно вылететь в Москву. Не дожидаясь их прибытия, он, опять же по рекомендации столичных знакомых, отправился на один из подмосковных военных аэродромов. Деньги быстро сделали своё дело: полёт над Шабаново был оформлен как «учебно-тренировочный».

Сильвестру предлагали лететь на вертолёте, но грохочущий, низко летящий вертолёт привлёк бы к себе внимание. Замыслу пахана больше соответствовал именно самолёт, глухо гудящий где-то высоко над облаками, и парашюты, бесшумные и почти невидимые в предутренних сумерках. Тем более прыгнуть с парашютом ему, служившему когда-то в десантных войсках, было даже с протезами не труднее, чем выпить стакан воды.

С Сильвестром летел Алексей Ревунов — его телохранитель и «левая рука», тоже бывший десантник. Чутьё подсказывало пахану, что надо спешить. Возможно, сведения о гибели брата неверны. Он ещё жив. Ведь додоновской братве нет смысла убивать его, пока не раскрыта тайна миллионов «Мегалит-банка»…

* * *

Самолёт снова вырулил на деревню. В сумке на груди Сильвестра завозилась Чанга — безволосая кошка редкой тайваньской породы. Пахан считал Чангу своим талисманом и никогда с ней не расставался. Он немного расстегнул «молнию», просунул в сумку палец и почесал Чанге за ухом. Кошка удовлетворённо заурчала.

Выбирая удобный момент, Сильвестр вглядывался в панораму, проплывавшую в отверстии люка. Наконец подался вперёд, отрывисто крикнул: «Пора!» — и спрыгнул. Следом спрыгнул Ревунов. Стальная птица, глухо ревя двигателями, полетела дальше, резко набрала высоту и исчезла в тучах.

Над Сильвестром раскрылся купол парашюта. В двух сотнях метрах висел парашют телохранителя. Внизу, в мглистых сумерках, простирался бесконечный лес с редкими проплешинами полей. Лёгкий ветер благоприятствовал парашютистам, относя их к востоку.

Наконец из тёмной массы оголённых деревьев вынырнула дача. Пахан подобрал стропы, рассчитывая опуститься на крышу между башней и трубой, но то ли ветер задул сильнее, то ли здание оказалось ниже, чем оно виделось с высоты, — крыша пролетела под самыми