— Ура! — воскликнул капитан, крепко пожимая руку счастливчику. — Ведь я предупреждал вас, что все устроится наилучшим образом.

— Огромное спасибо вам, Геннадий Николаевич, за столь дорогой для меня подарок! Будет возможность — отплачу тем же! — заверил главврача капитан 2-го ранга.

— Так, может быть, позвать Марию Ивановну сюда прямо сейчас? — предложил капитан, вопросительно взглянув на них.

Андрей Петрович отрицательно покачал головой:

— Не стоит, Измаил Дмитриевич! Это дело сугубо личное, деликатное. Тем более, по отношению к девушке. Поэтому будет лучше, если я подожду Марию Ивановну у трапа. А вы, Геннадий Николаевич, тем временем как-нибудь поделикатнее сообщите ей о своем мудром решении. — И извиняюще улыбнулся: — Мне ли учить вас, доктора?

Пока Андрей Петрович томился у трапа в ожидании встречи с Марией, Геннадий Николаевич один на один сказал ей о принятом им решении. Она, еще не веря своему счастью, широко открытыми голубыми глазами смотрела на него, а затем, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. К горлу уже немолодого мужчины подступил комок. «Много ли надо человеку для счастья? — подумал он, радуясь за девушку, и тут же улыбнулся про себя: — Всего-то-навсего встретить достойного человека. Какая, казалось бы, мелочь…»

А Мария, узнавшая от своих подруг о прибытии на судно Андрея Петровича, волновалась, ожидая окончания его разговора с капитаном. Когда ей сообщили о том, что в капитанскую каюту прошел и сам главный врач, она чуть было не лишилась чувств, а ее подруги лишь многозначительно переглядывались, втайне завидуя ей белой завистью.

Когда она увидела Андрея Петровича, стоящего у трапа, у нее чуть было не подкосились ноги от переполнявших ее чувств.

Следом за ней на верхнюю палубу судна вышли не только ее подруги, сестры милосердия, но почти все сотрудницы лазарета. Еще бы — такое событие в их женском коллективе! Ведь все прекрасно понимали, что это не просто заурядная встреча мужчины и женщины, а встреча двух людей с легко предсказуемым продолжением их отношений. Мария, стараясь прилюдно не выдать свои сокровенные чувства, подошла к Андрею, пытаясь по его взгляду понять, что творится в его душе.

Он взял ее руки в свои ладони и, нежно поцеловав их, произнес: «Ну вот, я нашел тебя, как и обещал». — «Почему же ты так долго не приходил, Андрей?!» — еле слышно, одними губами спросила она, глядя на него. Он удивился ее святой наивности:

— Война же, Маша… Я только сегодня под утро вернулся в Артур после ночного боя с японскими миноносцами.

Она с широко открытыми глазами, полными ужаса, отшатнулась от него. «Его могли убить! — как молотом застучало у нее в голове. — Какая несправедливость — встретить любимого человека и тут же потерять его!». И она возненавидела японцев.

Почувствовав, что с ней творится что-то неладное, он взял ее под руку:

— Давай, Маша, сядем в шлюпку. Время дорого!

Его слова вывели ее из шока. «Он живой! Он рядом! Он приглашает ее следовать за ним! — ликовала ее душа. — Господи, да с ним хоть на край света!».

Ей, конечно, было невдомек, что по дальневосточным меркам до края света было не более нескольких шагов…

* * *

Они медленно шли по набережной Нового города.

Когда Андрей Петрович взял Марию под руку левой рукой, она очень удивилась — ведь по общепринятым правилам хорошего тона кавалер должен был поддерживать свою даму правой. «Может быть, ему повредили правую руку во время боя с японскими миноносцами?» — с тревогой подумала она, но ничего не сказала ему, опасаясь, что он может обидеться, неправильно поняв ее. И только когда шедший им навстречу мичман, поравнявшись с ними, приложил руку к фуражке, отдавая честь штаб-офицеру[81], а Андрей Петрович ответил на его приветствие, она поняла, в чем дело. «Раз выбрала себе в кавалеры офицера — приноравливайся. Ведь не зря же говорят, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят».

Шли молча, чувствуя друг друга. Да и о чем было говорить, когда одно лишь прикосновение было для них красноречивее всяких слов! Дойдя до конца набережной, у здания штаба Квантунской крепостной артиллерии повернули назад. Теперь в их лица стал дуть не сильный, но промозглый ветерок. Андрей Петрович заботливо приподнял воротник шубки Марии, прикрыв им ее лицо, и та с нежностью и благодарностью посмотрела на него. «Какой он заботливый!» — подумала она, и на душе стало так тепло и уютно…

— Предлагаю заскочить куда-нибудь погреться, а то можем закоченеть, — заметил он.

— А куда же, Андрей? — растерянно спросила она, оглядываясь по сторонам.

— Думаю, удобнее всего в какой-нибудь ресторан, — предложил Андрей Петрович.

Мария смутилась:

— Я никогда не была в ресторане…

— В жизни каждого человека все когда-нибудь бывает в первый раз, Машенька, — успокаивающе улыбнулся он. — Тем более что ты идешь в ресторан не одна, что неприлично для порядочной девушки, а с кавалером. Так что вперед, без страха и сомнений! Я знаю один довольно уютный ресторан, который находится недалеко отсюда. И название у него вполне подходящее — «Звездочка», — и он, сняв лайковую перчатку, дотронулся пальцем до звездочки на своем погоне. — Символично, не правда ли?

— Если бы не это символичное название, я бы ни в коем случае не пошла в ресторан, — рассмеялась Мария, — даже с тобой!

Раздевшись в гардеробе, они вошли в действительно уютный зал ресторана, и к ним сразу же направился метрдотель, наметанным взглядом оценивая финансовые возможности клиентов. И, видимо, оставшись довольным своими наблюдениями, учтиво спросил:

— Какой столик изволите занять, господин капитан 2-го ранга?

Посетителей было немного. «Война, — отметил Андрей Петрович. — Раньше, когда я приходил сюда с товарищами, народу было гораздо больше». Он выбрал столик, стоявший в углу зала, и указал на него метрдотелю. Тот еще только направился к нему, сопровождая потенциально выгодного клиента, как к столику метнулся официант, смахнув с него полотенцем воображаемые крошки.

— Согласно распоряжению нового командующего, — предупредил метрдотель, когда они сели так, чтобы им был виден весь зал, — в ресторанах сейчас из горячительных напитков подают только шампанское.

— Вот и прекрасно! — отреагировал на его предупреждение Андрей Петрович, и тот величественно отошел в томительном ожидании возможных новых клиентов.

Официант застыл в шаге от их столика с перекинутым через согнутую руку полотенцем и блокнотом и карандашом в руках, ожидая заказа.

Андрей Петрович быстро пробежал глазами меню.

— Записывайте: бутылку шампанского. Самого лучшего! — предупредил он, и официант понимающе кивнул головой, предвкушая щедрые чаевые. — Фрукты, какие есть.