– Мало ли, кто кому нравится!

– Если тебе кажется, что он уже в возрасте, как бы объяснить… понимаешь, юным девам часто нравятся мужчины постарше. По крайней мере, он мог так подумать!

Хм… свежая мысль.

Наелись, сполоснули руки, и я решила, что призракам мы просто обязаны попеть, пока меня не выгнали из академии.

– Нас не выгнали, – уточнила подруга, и громко объявила, – дорогие призраки, спасибо за помощь. Примите нашу благодарность, надеемся, песни нашего мира вам понравятся.

Может, призраков и нет, конечно, но вдруг есть.

Гитару взяла сначала Оля, побренчала, покачала головой и вернула мне. Как жалко, что наши гитары дома остались. И флейту жалко. Как раз наигрывать унылые песни в камере.

Но Оля решила, что споем только веселые песни.

Концерт мы закатили часа на два точно, акустика оказалась шикарной, как ни странно. Правда, двери мы специально для своих слушателей приоткрыли. Заранее не сговаривались, одна начинала, вторая подхватывала, если знала. У половины песен помнили только по одному-два куплета, сразу повторяли, чтобы подобрать на гитаре. Оказалось, обе знаем песни Булата Окуджавы, веселье наше как-то сразу закончилось, и с таким удовольствием мы запели любимые песни наших родителей. У Оли напевала всегда мама, а у меня пел отец, даже когда оперировал, я точно знаю.

В склянке темного стекла

из-под импортного пива

роза красная цвела

гордо и неторопливо…

И повторили два раза:

Так природа захотела.

Почему?

Не наше дело.

Для чего?

Не нам судить.

Еще замирали звуки нашего двухголосия, как в дверь кто-то резко постучал.

(1) М. Лермонтов «Нищий».

Глава 14

В камеру заходили одним за одним незнакомые магистры. Трое. Или не магистры, не знаю, но вряд ли ко мне в подвал отправили поваров из ресторана.

Оля подскочила сразу. Я, не спеша, прислонила гитару и тоже поднялась. Последними зашли ректор и магистр Баршап, но остались скромно у двери.

Никто из вошедших не произнес ни слова, мы тоже молчали и разглядывали незнакомых магов, одетых в черные одежды с многочисленными желтыми нашивками. Наверное, магов, они не спешили представляться, но это люди, явно облеченные властью.

Первым стоял крепкий суровый дядька лет под пятьдесят, с коротким, по-военному, ежиком очень черных волос, отливающих, как у меня, в синеву, только побитых сединой на висках. Дядька меня впечатлил тяжелым лицом, твердым подбородком, высоким лбом: такие гордые лики только на медалях отливать. И все бы хорошо, кроме одного маленького нюанса – именно профиля. Дядька был на диво курнос.

Третий вошедший – молодая копия первого, лет на десять меня постарше.

А вот второй, стоящий посередине… по возрасту тоже между первым и третьим, лет тридцать с чем-нибудь, ближе к сорока, худощавый, светлый, с карими глазками. Лапочка, который никак не повзрослеет, милый такой. На первый взгляд обычный дядечка, но… он имел замечательные ушки. Нет, у всех есть уши, а у него в наличии знаменитые ушки эльфов!

Я даже поморгала, не поверив себе. Покосилась на Олю, она тоже, приоткрыв рот, не сводила глаз с эльфа. Пришлось брать огонь, в смысле внимание, на себя:

– Здравствуйте, господа.

– Здравствуйте, студентки, – вякнул было ректор, но его никто не поддержал, и он увял.

Трое магов, кажется, беззвучно переговариваются между собой. Они не шевелят губами, мимика практически не участвует, но иногда