действовать своими силами. Очень похоже, что Гот и Гёпнер пойдут во втором эшелоне. Подчиненные им соединения остаются на своих позициях, но уцелевшие танки и бронетранспортеры Роммель у них забрал. Считаю, что завтра утром южнее Гжатска нам следует ждать удара почти двух сотен танков, направленного строго на запад. Наверняка прорыв поддержит люфтваффе, хотя многое будет зависеть от того, как пойдут дела у Клейста. Ему тоже может понадобиться срочная помощь авиации.

— Как они собираются пройти химическое заграждение? Дегазировать местность им практически нечем.

— Я вижу только один вариант — распыление дегазирующих растворов с самолетов непосредственно перед наступающими танками. Способ отдает некоторым безумием, но, теоретически, может сработать, особенно если на стороне противника окажется фактор неожиданности.

— Вот только теперь его не будет… — сосредоточенно прокомментировал мои слова маршал.

— Не будет. Но немцы об этом пока не знают.

* * *

Ситуация между Ржевом и Вязьмой закручивалась в тугую спираль, готовую в любой момент взорваться вихрем событий. Бои между танковыми дивизиями Клейста и армией Лелюшенко не стихали весь день. Фронт окруженной группировки прогибался. Красноармейцы были вынуждены отходить, оставляя один рубеж за другим, но, пусть и медленно, они один за другим выбивали танки Клейста и снижали наступательную способность его армии.

Приближался вечер, и я видел, что рассечь Ржевский котел на две части сегодня немцы точно не успеют. Способны ли они сделать это в принципе — большой вопрос. Скорее да, чем нет, но это если им не помешать извне. Однако, Клейст, как я понял, не столько хотел прорвать фронт, из последних сил удерживаемый окруженными, сколько стремился сократить площадь котла. Химические снаряды и бомбы, подвозимые из Рейха непрерывным потоком, внушали ему уверенность в легкой победе, вот только нужно было обеспечить им наиболее благоприятные условия применения. А что может быть лучше для эффективного использования отравляющих веществ, чем вражеские войска, зажатые на ограниченном пространстве?

В том, что накопленное на складах химическое оружие уже этой ночью будет доставлено на позиции гаубичных батарей и развезено по полевым аэродромам, я ни секунды не сомневался. Было очевидно, что имея вполне рабочий способ расправиться с окруженными, Клейст не станет продолжать танковые атаки, ведущие к серьезным потерям не такой уж и многочисленной бронетехники.

С помощью спутников я видел, что этой же ночью генерал Роммель готовится вывести свои танки на исходную позицию для начала прорыва из Московского котла, а это значит, что завтра должны окончательно решиться судьбы армии Лелюшенко и группы армий «Центр».

Все эти расклады я честно раскрыл перед Шапошниковым, и теперь Ставка уже несколько часов совещалась, пытаясь принять единственно верное решение. У меня же была своя задача, уже утвержденная на самом верху, и именно ей я собирался сейчас заняться.

* * *

Немного поспать мне удалось только в машине, да еще на аэродроме, где царила деловая суета подготовки к ночному вылету. Командир полка оказался человеком весьма непростым. До нападения Гитлера на СССР он успел повоевать в Испании и Китае. В небе Мадрида даже участвовал в отражении ночных атак бомбардировщиков генералиссимуса Франко, да и после двадцать второго июня в тылу не отсиживался и дело свое знал отлично, так что в подготовку отдельного авиаполка к операции я решил не вмешиваться.

Меня разбудили за час до вылета. Ознакомившись с планом ночной атаки, полковник Кудрявцев с сомнением покачал головой, но как опытный и много повидавший военный, высказал свое мнение в достаточно сдержанной форме.

— Товарищ Нагулин, предлагаемая вами тактика мне непонятна, но перед вашим прибытием в полк мне позвонили из генштаба и настоятельно рекомендовали не вмешиваться в ваши решения. Тем не менее, весь мой боевой опыт говорит о том, что выполнить поставленную задачу при таком подходе можно разве что случайно, если нам просто фантастически повезет.

— Вас предупреждали об уровне секретности операции, товарищ полковник? — комполка произвел на меня хорошее впечатление, но тратить время на объяснения я не собирался.

— Естественно.

— Как вы думаете, вправе ли я рассказывать вам какие-либо подробности? Вы ведь планируете лично принять участие в вылете, так что все увидите сами. Вот только лучше бы вам после возвращения на аэродром постараться как можно скорее забыть об этом рейде.

Кудрявцев молча кивнул, ничем не выдав своего недовольства моим ответом, отчего мое уважение к командиру авиаполка только окрепло.

В час ночи я отдал приказ о начале операции. Сорок Пе-2 поднимались в воздух сразу с четырех взлетных полос. Истребители пока оставались на аэродроме — для них у меня была совершенно другая задача, никак не связанная с армией Клейста.

Выведя в поле зрения виртуальную карту, я на этот раз не стал доверять оценкам вычислителя и заставил его показать позиции всех средств ПВО противника вокруг сильно сжавшегося Ржевского котла. Естественно, в результате я увидел дикую мешанину разноцветных значков — у Клейста хватало зениток, прожекторов, радиолокаторов и звукоулавливателей. Пришлось задавать дополнительные фильтры. Малокалиберные зенитные автоматы меня не интересовали, работать мы собирались с относительно больших высот, до которых они достать не могли. Убрав с карты мелочь, я увидел картину более ясно.

Клейст, безусловно, старался прикрыть зенитками все ключевые объекты, но 88-миллиметровые пушки — штука сложная и дорогая. Под каждым кустом такую не поставишь, и стремление защитить всё привело в итоге к тому, что к отражению ночной атаки четырех десятков бомбардировщиков немцы оказались не готовы нигде.

Три позиционных района ПВО, на один из которых мой конвой так неудачно нарвался прошлой ночью, мы в этот раз просто обошли по большой дуге. Немцы сменили дислокацию того зенитно-прожекторного батальона, с которым мы вчера вели бой, и, видимо, надеялись, что в случае новой попытки воздушного прорыва в Ржевский котел мы выберем один из наиболее удобных маршрутов, где нас и встретят немецкие зенитчики. Однако в этот раз у них не сложилось, и к первой цели мы вышли без потерь.

Поскольку мой модернизированный ТБ-7 был потерян в предыдущем вылете, для этой операции мне выделили новейший тяжелый истребитель Пе-3. Эту двухмоторную цельнометаллическую машину пилотировал лично полковник Кудрявцев, а я традиционно занял место стрелка. Пе-3 был принят на вооружение только в начале сентября, но практически избежал «детских болезней», поскольку конструктор Петляков для его разработки взял за основу хорошо отработанную конструкцию пикирующего бомбардировщика Пе-2.

Одновременно управлять по радио сразу четырьмя десятками самолетов я был не в состоянии. Максимум, что мне удавалось — не давать летчикам вывалиться из строя, столкнуться с другой машиной или потеряться в темноте. Ночью без габаритных