высшего офицерского состава. Целью этих действий являлась дезорганизация управления немецкими войсками и срыв их подготовки к утренней атаке.

Задание казалось старшему сержанту правильным и весьма своевременным. Именно таким действиям их учили весь последний месяц. Правда, в учебных выходах обычно не требовалось действовать в противогазах и прорезиненных защитных костюмах, но кто же знал, что все так повернется? Зато химическая дрянь, которой оказался залит многострадальный перелесок, во многом облегчала жизнь группе, позволяя диверсантам почти не опасаться немецких патрулей и секретов. О том, каковы их шансы оторваться от преследования и живыми вернуться к своим после выполнения задачи, Игнатов предпочитал не думать — проблемы следовало решать по мере их возникновения.

Группа вышла в рейд в начале второго ночи. Сплошного фронта впереди не существовало. Немецкие танки, так и не сумевшие прорвать оборону яростно отбивавшихся красноармейцев, откатились на позиции, с которых в уже начинающихся сумерках предприняли последнюю атаку. Контрудара от сильно ослабленной советской группировки немцы не ждали и предпочли ограничиться сооружением укрытий для пехоты и маскировкой техники. Долбить мерзлую землю для создания линии окопов полного профиля они не собирались. Солдатам ведь иногда нужно спать, что особенно важно, когда прямо с утра предстоит новая атака.

Перелесок длинным и относительно узким языком вытянулся почти на пять километров. Местами он становился чуть шире, а ближе к концу загибался на северо-восток. Химией снег был загрязнен не везде, и задачей бойца с прибором химической разведки являлся выбор позиции на одном из чистых пятен — ни один защитный костюм не может держать иприт и люизит слишком долго.

Для разведчика и диверсанта противогаз — крайне неприятная штука. Сипение дыхательного клапана и шум собственного дыхания сильно мешают воспринимать окружающие звуки. Поле зрения неприятно сужено и тоже не позволяет нормально контролировать окружающую местность. Тем не менее, Игнатов старался слышать и замечать как можно больше. Канонада временами стихала, а иногда разгоралась с новой силой. За спиной, на западе, грохот орудий слышался редко — артиллеристы генерала Лелюшенко экономили снаряды и почти не вели беспокоящий огонь. Зато немцы старались вовсю — им боеприпасы подвозили исправно.

Внезапно с юго-востока накатил грохот серии мощных взрывов. Видимо, где-то довольно далеко рвануло нечто весьма неслабого калибра. Отвлекаться Игнатов не стал — к задаче группы эти звуки вряд ли могли иметь какое-то отношение. Однако через пару минут ему, как и остальным диверсантам, все же пришлось остановиться и даже слегка присесть. Полыхнуло так, будто где-то за горизонтом родилось новое солнце. Через несколько секунд земля под ногами ощутимо задрожала, а потом пришел звук — низкий угрожающий рокот, как будто совсем рядом сошла тысячетонная снежная лавина.

Сержант Серова обернулась и внимательно посмотрела на Игнатова. Темнота и стекла противогаза не дали разведчику рассмотреть, что отражалось в ее взгляде, но он и без того понимал, о чем думает командир группы. Когда прошлой ночью в полной темноте ящики с защитными костюмами и боеприпасами аккуратно опустились чуть не на головы людям Лебедева, Игнатов даже не удивился. Вот и сейчас их с Леной явно посетила одна и та же мысль. Они оба отлично знали того, кто умеет устраивать подобные фокусы, и при этом ему совершенно без разницы, какой груз отправлять точно в цель — контейнер со снаряжением или бомбу крупного калибра.

Взрывы такой силы больше не повторялись, но грохот и мелкая дрожь земли еще не раз достигали зараженного химией перелеска, по которому двигалась группа. Похоже, товарищ Нагулин нашел себе этой ночью интересное занятие, и старший сержант в очередной раз похвалил себя за то, что еще там, на острове посреди Днепра, решил никому не рассказывать о том, что видел, как некий младший лейтенант корректировал огонь гаубиц Б-4 с помощью безнадежно испорченной рации.

Примерно за час до рассвета диверсанты сделали очередной вынужденный привал. Вроде бы, они уже вышли за границу зоны заражения, но без проверки прибором химической разведки снимать защиту было нельзя. Во время наступления Клейст интенсивно применял химические боеприпасы, и вероятность нарваться на отравленное пятно оставалась достаточно высокой даже здесь.

— Чисто, — пробухтел из-под противогаза боец-химик и стал собирать в раскладной ящик пробирки для забора снега и грунта, насос для прокачки воздуха через индикаторные трубки, и всякие мелкие предметы вроде лопаточек, шомпола и специальной рулетки.

Защиту никто снимать не стал. Прежде чем приступить к оборудованию позиции, бойцы извлекли из рюкзаков пеналы со стеклянными ампулами и марлевые тампоны для обработки костюмов. Игнатов знал, что дегазирующая жидкость нещадно воняет смесью аммиака с еще какой-то совершенно неописуемой дряни и, отламывая кончик ампулы, только радовался, что он все еще дышит воздухом, пропущенным через многослойный фильтр противогазной коробки.

Только после тщательной обработки костюмов и перчаток, командир группы отдала приказ снять противогазы, и старший сержант с облегчением стянул с лица маску. До рассвета оставалось еще немало времени, и следовало понять, подходит ли им эта точка, или нужно идти дальше.

Место оказалось интересным. Судя по карте, метрах в двухстах от опушки проходила дорога, огибающая восточный край перелеска. Именно по ней, судя по всему, осуществлялось снабжение одного из полков танковой дивизии вермахта, пытавшейся вчера прорвать оборону окруженных под Ржевом войск. Сейчас, правда, оживленного движения по ней не наблюдалось.

— Почему так тихо? — задумчиво спросила Лена, окинув взглядом подчиненных.

— Возможно, это как-то связано со взрывами, которые мы слышали несколько часов назад, — предположил Никифоров. — Кто-то очень серьезно прищемил фашистам хвост, а может и голову. Слышали, как оно жахнуло? Особенно в первый раз!

— Это важная дорога, — с сомнением покачала головой Лена, — Если немцы планируют утром возобновить атаки, сейчас здесь должны двигаться колонны снабжения с горючим и боеприпасами.

— Для того, чтобы подвозить передовым частям снаряды и бензин, нужно, чтобы они имелись в наличии, — усмехнулся Игнатов, — а мне что-то подсказывает, что это именно немецкие запасы там так эффектно долбанули, причем не один раз и в разных местах.

— Но какое-то движение все равно должно быть! — не согласилась Лена.

— И оно есть! — Негромко ответил Никифоров, разворачиваясь к опушке.

Теперь и остальные бойцы слышали звук моторов. Характерный треск мотоциклетных двигателей было сложно с чем-то перепутать.

Дозор на мотоциклах проскочил по дороге в почти полной темноте. Видно противника не было, и диверсанты ориентировались только по звуку. Через минуту стали слышны моторы более солидной техники, к завыванию которых примешивался лязг гусениц.

— Немаленькая колонна идет, — предположил Игнатов. — И офицеры с приличными погонами там наверняка имеются. Врезать бы по ним, да не видно ничего.