было, они не выступали, ужас ставил преграды, которые они были не способны преодолеть.

— Это мое право и боги свидетели этому! — кричал он, ухватившись за ее ногу.

Он был пожилой, но подвижный и жилистый. Его кожа была подтянутой. Единственное, что его выдавала — это седая борода и проседь в бровях. Только по лицу можно было догадываться о его возрасте и именно там, особенно на лбу были глубокие морщины, параллельно идущие друг за другом.

Руки были мозолистыми и грубыми. Его резкие движения царапали ее нежную ножу ног.

Она отпихнула его руку с силой и у нее удалось это сделать только потому, что Альмод плохо координировал свои действия. Хмель знал свое дело.

Далия спрыгнула с кровати и побежала к дверям, стараясь быстро их отворить, надеюсь убежать от конунга.

— Запереть дверь! — рявкнул правитель и понял, что ей некуда отступать. Куда бы она не пошла — всюду ждал он. Она не могла причинить ему боль, так как он пользовался своим положением. Решение убить конунга означало умереть самой.

— Зачем ты убегаешь от меня, дорогая. Я не хочу причинить тебе боль — он подходил все ближе.

— Прошу Вас! Молю богами! Оставьте меня, не трогайте — она взмолилась и опустилась перед ним на колени. Наконец, слезы хлынули потоком. Правительница зарыдала, как маленькое дитя.

Альмод поднял ее на руки, а она отпиралась руками, стараясь высвободиться от его объятий.

— Да, что же это такое! Какой строптивый характер! — он злился на нее. Его свирепость возвращалась.

Схватив ее волосы, он оттянул их назад. Эта боль заставила Далию податься назад и на минуту отвлечься. Это выиграло для него минуты к нападению и он без промедлений завладел ей. Его движения доставляли ей боль, но мольбы о том, чтобы остановиться так и не были услышанными. Хмельной разум потерял связь с реальностью и конунг стал невосприимчив к речам извне.

Далия перестала плакать, когда он повалился на нее обессиленный. Она молча лежала под ним и словно онемела от происходящего. Его груз в виде огромного веса и мышц давил на нее. Она сделала пару движений, чтобы избавиться от него, но было безрезультатно.

От него был неприятный запах из хмеля, меда и пота. Вонь заполонила комнату. Ей казалось, что она тоже провоняла ей насквозь. Девушке было не знакомо то чувство, что сейчас царило в ней. Она понимала, что от ее достоинства не осталось и маленькой грани.

Только спустя несколько минут она поняла, что он потный и прилипает к ее телу.

— Стража! — вскликнула она, понимая, что еще немного и она задохнется под ним от тяжести и запаха.

С ней итак не считались, а сплетни, что уничтожат ее репутацию уже не пугали.

В комнату вошла стража и подняла правителя, уложив его в кровать.

Далия запахнула накидку и поняла, что совершает одну ошибку за другой.

— Если я узнаю, что по замку ходят слухи о сегодняшнем вечере, то скажу об этом конунгу. Вам же лучше, чтобы все разговоры умерли в этой комнате.

Стража выказала поклон и вышла из комнаты, оставив Далию одну.

Глава 34. Ожидание

Всю ночь девушка проплакала.

Она знала, что ее ждет подобное, но теперь, когда это свершилось — все разом рухнуло. Ожидание того, что может произойти в корне отличаются от произошедшей действительности. Внутри, совершенно пустая и измотанная, она посмотрела на Адьмода, который спал в хмельном состоянии. Он широко раскинул руки и изредка стонал. Ему было нехорошо. Количество выпитого явно было больше, чем может переработать его пожилой организм. Далия встала и подошла к окну.

Отворив его, она смотрела вдаль на восходящее солнце. Ее не только выскоблили изнутри, но и сломили. Свет в глазах угас, оставив полное безразличие к семейной и королевской жизни. Одна мысль не давала ей покоя: «Как она будет смотреть в глаза Рагнару при встрече?»

Далия выглянула в окно. Холодный ветер обжигал лицо. Было больно и неуютно, но даже это было лучше, чем возвращаться мыслями в комнату, где спит пьяный Альмод.

Она знала, что будучи правительницей севера, это действительно будет одной из ее обязанностей — делить ложе. Конунг не сказал ничего такого, чего бы она не понимала, но от этого не становилось легче. Сразу после того, как конунг уснул, девушка все же выходила принять горячую ванну, чтобы смыть с себя эту грязь. Однако, некоторую не отмыть ничем и не перебить даже сильным запахом благовоний.

Прошло три дня. Далия не спускалась на завтрак, обед и ужин и всегда просила принести блюда в свои покои. Альмод знал, что допустил оплошность, но не мог понять, какую именно. Большая часть воспоминаний того вечера просто не приходила. Он терзал себя, пытаясь вспомнить.

Рагнар не стал посещать правительницу, стараясь не встречаться с ней глазами. Но несмотря на то, что он обещал себе этого не делать, ее долгое отсутствие заставило его, впервые за долгое время, заговорить за столом с отцом.

— Скажите отец, с правительницей севера все хорошо? Как ее самочувствие? — поинтересовался парень, смотря на своего отца.

— Да, а с чего Вы… Да, конечно. Она не посещает нас за столом. Уверяю Вас принц, все с ней хорошо — он говорил это отстраненно, словно что-то перебирал в собственных мыслях.

— Да, а почему тогда она не спускается к столу. Вы уточнили причину? — Рагнар не хотел отступать.

— Сын! Не стоит задавать слишком много вопросов.

— Вы не ответили на самый важный, какова причина, что она сидит затворницей в покоях — Рагнар не отводил от отца взгляд, но знал, что если чуть повысить тон в голосе, то отца будет не остановить.

— Ты хочешь обвинить меня в этом? Какой абсурд! Разве тебе стоит беспокоиться о правительнице, когда вечером ты отправляешься в поход?

— Разве в этот раз не Вы покидаете замок? У нас есть договоренность, что походы это дело попеременное.

— Я должен признать, что довольно пожилой. Вылазки за пределы замка уже удел юношей вроде тебя.

— Но как помниться, всего полгода назад, Вы свирепели, когда я намекнул Вам об этом, а сейчас. Что изменилось?

— Раньше меня не ждала красавица жена, а сейчас, хочу насладиться своим счастьем. А тебе сын, чтобы стать желанным женихом надо больше побед.

— Сколько будет длиться поход, на который Вы меня отправляете?

— Не больше двух месяцев.

— Вас понял — юноша встал со стула — Разрешите, мне теперь, стало быть, собираться — парень посмотрел на короля.