У тебя тоже имеется страстишка — ягоды. Обнаружил это я нечаянно в первый же месяц нашей с тобой совместной жизни. Дело было на даче — вернее, на тривиальном огороде с домостроенной халупкой их тех, что в наших краях аристократично именуют дачей — куда я взял тебя осенним деньком. Урожай был почти собран, я занимался какими-то мелкими хозяйственными делами и упустил тебя из виду. Хватился — нет собаки. Я туда, сюда — не видать. Потом гляжу, а ты забрался в гущу малиновых кустов, найдя там веточку с несколькими крупными поздними ягодами. Веточка высоковато, ты ещё мал и с трудом дотягиваешься до неё. На задних лапках чуть привстал, шею на всю длину тянешь и аккуратненько срываешь ягодку за ягодкой.

Потом ты научился есть чернику. Пока я делаю передышку в грибной охоте, ты находишь в лесу самый густой и рясный черничный кустик, каким-то особым манером обхватываешь его, подминая по себя, и начинаешь деловито обжёвывать спелые сизые ягоды. Телок, как есть телок.

На здоровье, мой дорогой!

Уважительное и понимающее отношение к себе существа, заменившего мать, очень скоро пробудило в Жульке ответные чувства. Сколько бы ей ни хотелось играть и проказничать, она сразу же прекращала любую самую весёлую и увлекательную возню, если тётя Тома говорила, пусть и очень тихо, запретное «фу!». Достаточно было произнести не только эту короткую команду, а просто строго сказать человеческим языком «хватит», «нельзя» или «довольно», как Жулька понимала: всё, игра закончена, хозяйка требует повиновения. Конечно, смысла слов в человеческой трактовке она не знала. Да ей этого и не требовалось — собака уже очень хорошо улавливала по интонациям, что именно означают те или иные сочетания звуков. Жулька старательно училась различать не только звукосочетания, но и целые фразы, состоящие из знакомых звуков.

И она почти с первых дней своего жития в тётитомином доме легко и радостно повиновалась командам. Жулька и представить не могла, как можно вести себя иначе, когда «фу» говорит божество, давшеё ей вторую жизнь. Покладистость щенка и явно осмысленное его отношение к подаваемым командам не могли не радовать Тамару Ивановну. В этом она видела важное отражение великолепных качеств породы кане корсо, которые, как было выяснено, вообще отличаются большой сообразительностью и послушанием.

Долгая история трудной жизни этих собак в суровой природе наложила на них неизгладимую печать. Даже в тёплой Италии на горных пастбищах погода имеет свойство меняться в течение нескольких минут, и пасторальные картинки мгновенно застилаются ливнями, ураганными ветрами, снегом и морозной мглой. Здесь от умения правильно исполнять требования хозяина порой зависит не только благополучие его стад, но и самая жизнь, человеческая и собачья. Жёсткие условия существования в пастушестве, как и жестокость войн, в которых участвовали корсиканцы, выработали в них, кроме развитости ума, исключительное послушание, мгновенную реакцию на команды и необычайную смекалистость.

Хуже было с поведением во время променадов. Жулькины предки были приучены сражаться и сторожить, гонять отары овец и защищать хозяйское добро. Но вот ходить на верёвке, подобно цирковым пуделям, их особо не натаскивали. И поэтому вряд ли приходилось ожидать, что Жулька легко смирится с ограничением своего суверенитета в виде ошейника и поводка. Её вольный отец передал дочери в наследство неугомонный характер и неистребимое любопытство ко всем проявлениям жизни. Именно любопытство — а она всё чаще обнаруживала это свое врождённое свойство — во время прогулок заставляло Жульку с головой уходить в чтение восхитительной книги жизни, начавшей приоткрываться ещё при мамке. Занявшись исследованием какого-нибудь нового запаха или обнюхиванием чьего-нибудь следа, она беззаветно рвалась за получаемыми ощущениями, забывая, что на другом конце её поводка из последних сил балансирует, едва удерживая равновесие, хозяйка. Тамару Ивановну такая резвость и радовала, и немало огорчала.

Тот, кому доводилось выгуливать рослых щенков, знает: нужна приличная силушка, чтобы достойно сдержать внезапный рывок молодого хорошо кормленного многокилограммового животного. Не все и не всегда оказываются успешными в таком деле. Однажды, уже в Жулькину бытность, случилось приехать к Тамаре Ивановне одной из её дальних приятельниц — на природе побывать. Завосхищавшись статью и красой тётитоминой воспитанницы, гостья потребовала дать «порулить» собакой во время прогулки по зимнему лесу. Тамара Ивановна попыталась было отговорить гостью от этой затеи, но та так пристала, что пришлось-таки вручить ей в руки поводок. Почувствовала, что ли, Жулька слабую изнеженность этой чужой руки, или решила перед незнакомкой свою удаль продемонстрировать — Бог весть. Но как только гостья повела собаку по лесной дорожке, на Жульку вдруг накатила какая-то щенячья радость! Завидев на дальнем дереве занятную веточку, она рванула со всех своих могучих лап к предмету интереса. Стоявшая в позе выгуливания болонки хозяйкина подруга и охнуть не успела, как уже неслась, едва успевая перебирать ногами, за скачущей галопом собачкой. Перекрутившийся фал с оконечной петлёй крепко захлестнул руку гостьи, высвободиться она никак не могла. Поскользнувшись на подтаявшем мартовском снежке, она упала и ехала по дорожке на пузе до тех пор, пока приотставшая Тамара Ивановна не догнала её и, наконец, не выпутала из окаянной петли. Вдобавок к неэстетичным ссадинам на коленях и испачканной одежде подруга ещё и вывихнула палец. Отбывала восвояси она уже без комплиментов собаке и без желания приехать к «милой Томомчке» в гости ещё когда-нибудь…

Тамара Ивановна пока кое-как сдерживала брызжущую энергией подрастающую Жульку. Но достаточных сил для управления этаким «малым танком» у пожилой женщины не было, приходилось чаще желаемого пускать в ход запретительные команды, которые собака выполняла с покорной неохотой и даже с обидой: уж очень не хотелось ей отрываться от своих привораживающих занятий. Да и в самом деле, кто на месте Жульки понял бы, почему нужно бросить преследование прыгающего на освещённой прогалинке солнечного зайчика и уныло трусить возле хозяйкиных коленок. То и дело совершая опасные пируэты по вине воспитанницы, Тамара Ивановна всё отчётливее понимала, что с Жулькой без строгости никак не обойтись. Но пока всё только примеривалась к висящему до поры на гвоздике строгому ошейнику — подарку зав. отделением. Противозные железяки, придуманные для причинения страданий, безмерно раздражали уже только видом своим. А иного пути не было — как иначе научишь эту юную переполненную жизнью зверюгу приличным манерам?

Вот ещё месяц, вот ещё недельку, ещё несколько денёчков детства — оттягивала тётя Тома неприятную для них обоих воспитательную процедуру.

Момент надевания строгого ошейника оттягивался ещё и потому, что в общем и целом поведение Жульки было очень органично. Собака проявляла не только любопытство, но и смекалку, и интеллект, очень любила дальние прогулки по лесу, бегала легко и без устали. Во время таких путешествий она прямо-таки светилась от наполнявшего её восторга. Жулька, казалось, готова была благодарить не только хозяйку, но каждую снежинку в поле, каждое облачко в небе, и вообще всё и вся, дарующее ей счастье жить, дышать, веселиться, радоваться. Она являла собой часть природы, непосредственную, искреннюю и неугомонную. Наблюдать за Жулькой в подобные моменты было просто упоительно. Тамара Ивановна и сама напитывалась исходящим от неё естественным вольным духом, с сожалением думая о неизбежной необходимости ограничивать в собаке такую сладостную волю.