От сухих кормов Тамара Ивановна, верная впитанным смолоду принципам, отказалась полностью. Сколько бы приятели ни рассказывали о чудесных свойствах этих продуктов, по её мнению это угощение было «уже один раз съедено». Она не порывала дружеских связей с ветеринарами, большинство из которых, в свою очередь, были на короткой ноге с торговцами сухими «какашками», и наслушалась много чего интересного и невероятного о производстве нынешней собачьей радости.

Основу пристрастия животных к еде промышленного приготовления составляют особые отдушки и добавки. В интересах кормового бизнеса эти ингредиенты, подобно наркотикам, «подсаживают» собак и кошек на сухие корма. Не случайно животные, поставленные на сухокорм, случается, отказываются даже от хороших натуральных мясопродуктов. Ведь, зная природную тягу собак (медведей и росомах тоже, между прочим) к лежалой добыче, производители придают неизвестно из чего сделанной пище притягательный запах тухлятинки.

Тётю Тому в нынешних собачьих магазинах просто воротило от специфической стойкой вони. Уповать приходилось на столовские остатки, приносимые из больницы. В отделении, где дорабатывала свой век Тамара Ивановна, сотрудникам полагались спецжиры, то бишь молоко, благодаря чему молочный пункт щенячьего меню наряду с недоеденными пациентами завтраками и обедами также благополучно закрывался волею правительственных уложений и обстоятельств. Мясной рацион она дополняла копеечными куриными головами, которые на радость собачникам регулярно привозили в местный магазин, а также говяжьими субпродуктами, подаваемыми Жульке в сыром или отварном виде. Курятина у кинологов считается не самой полезной для элитных животных пищей, аллергию-де провоцирует, но тётя Тома свою Жульку относила к бастардам, а посему курятиной не брезговала. Когда у собачки сменились молочные зубы, раз в неделю стала покупать говяжьи лытки, мосалыги от которых служили подростку доппайком и игрушкой.

Однажды к Тамаре Ивановне заглянул старинный приятель, а ныне сосед-фермер. На пороге его строго оглядел ладный собачий подросток.

— Тома, ты никак опять хвостатого нахлебника завела? А ведь божилась, что больше никого в дом не приведёшь. Вот и верь вам, женщинам — зубоскалил фермер.

— Да, такие мы непостоянные — поддержала шутку хозяйка. — А что, Жулька моя нравится?

Фермеру собачка явно приглянулась.

— Хороша была бы мои загоны стеречь — всё ещё скалясь, но с легкой завистью сказал сосед.

Жулька вслушивалась в разговор внимательно и серьёзно, высоко подняв голову на мощной грациозной шее. От неё, ещё маленькой, веяло такой уверенностью, силой и самообладанием, что фермер глаз не мог отвести. А на следующий день привёз Тамаре Ивановне мясную обрезь совсем задёшево. С тех пор у Жульки появился постоянный друг, с радостью её подкармливающий.

В общем и целом собачий прокорм обходился хозяйке не слишком накладно. Хуже было с лекарствами и амуницией. Жулька вырастала крупногабаритной, ошейники и шлейки, оставшиеся от прежних хозяйкиных любимцев, день ото дня становились ей всё более тесными. Нужна была другая солидная упряжь. Тамара Ивановна принялась было сама мастерить собаке обновку из старых голенищ. Занятие оказалась не из простых, и на работу после такого индпошива она пришла с руками, в кровь истыканными сапожными иглами.

— Вы что, шорником, что ли, по совместительству устроились? — с досадой крякнул зав. отделением, увидев отчетливые следы этого неудачного рукоделия.

— Да нет, собаке ошейник шью — краснея, пролепетала тётя Тома. В их медицинском учреждении заведено было, чтобы персонал бережно относился к рукам — с людьми как-никак работа, да еще с больными, для которых мягкие руки без царапин и ранок — тоже лекарство.

— Пёс большой?

— Девочка, кане корсо по матери, скоро зубы сменятся…

— Ишь ты, порода какая-то новая. С Корсики, что ли?

Тамара Ивановна хотела сказать, что с помойки, и что породе той не одна тысяча лет, но только неопределённо пожала плечами и поспешила спрятаться в своём статистическом закутке.

Но на этом общение с начальством не закончилось. На следующий день к концу смены зав зашёл к ней снова. Когда он опять закряхтел, статс-дама (как иногда в шутку величали её коллеги) вобрала голову в плечи, приготовившись к очередным неприятностям. Но зав, молча положив перед тётей Томой крепкий, хотя и ношеный ошейник, толстый поводок и настоящий строгач, также без звука вышел. Тамара Ивановна даже спрашивать не стала, откуда такое богатство: все знали, что когда-то зав держал в доме медалистку-овчарку. Собаки давно уже не стало, а поди ж ты — следы её пребывания в этом мире хозяин бережно сохранил…

Так у Жульки появился еще один бескорыстный друг.

Щенку ещё полагалось несколько обязательных прививок. За долгую жизнь в обществе собак тётя Тома уже давно наловчилась сама ставить своим питомцам уколы, были бы препараты под рукой. Но нынешние собачьи аптеки были такими дорогими, будто снадобья для них черпались по меньшей мере из марсианских источников.

Опять-таки выручили добрые люди. Когда Тамара Ивановна, для экономии средств в очередной раз сев на выпечной хлеб и макароны, пришла к соседу с просьбой по пути закупить в городе лекарства для прививок, тот список препаратов и адрес аптеки взял, но сказал, что расчет будет, когда товар прибудет. Привёз всё строго по заказу, а деньги принять отказался наотрез, попросил тётю Тому сделать подарок Жульке.

— Авось и мне когда псина Ваша сгодится — пошутил. Наперед, что ли, знал Володя, что сгодится, ещё как сгодится…

Будто изо всех сил благодаря своё окружение за заботу, Жулька очень скоро стала выглядеть пышущей здоровьем и силой молодой собакой. У неё сменились молочные зубы, и внушительная пасть сверкала крупными белоснежными перлами. И хотя расти ей полагалось ещё как минимум шесть месяцев, к весне она уже взяла рост дога средних размеров.

Зимой, когда утренние и вечерние прогулки происходят главным образом в темноте, а люди предпочитают больше сидеть по домам, нового обитателя лесхоза мало кто заметил. Но на весеннем солнышке все, кто встречался с этим холёным резвым зверем, обязательно задерживали на нем взгляд — так необычайно притягательно выглядела Жулька. Подобного вида собак ни в лесхозе, ни в ближнем военном городке, ни на богатых дачах до сих пор не видывали. Жители держали «немцев», «кавказцев», доберманов, боксёров, ротвейлеров, лабрадоров, стаффордширов, даже бордосский дог затесался. Но такой элегантной мощи среди местного собачьего населения не наблюдалось. Интерес к Жульке подогревался еще и тем, что даже опытные собачники никак не могли определить, какого она роду-племени.

— Тётя Тома, не межпланетную ли фауну Вы тут растите? — то и дело слышала Тамара Ивановна.

— Да вот подобрала было хомячка, а он, видать, с медведем был помешан — не успевала отшучиваться хозяйка, в глубине души замирая от мысли, что кто-то сможет распознать в Жульке потомка погибшей на помойке собаки знатных хозяев. Впрочем, наследственность её гигантской «малышки» определялась с трудом. Всё, что было известно о происхождении Жульки — это порода её матери. Переворошив гору литературы и с помощью племянницы даже пролистав несколько сайтов в Интернете, она окончательно уверилась, что Жулька по матери была итальянской сторожевой — кане корсо. Об отцовских же кровях оставалось только гадать, так как на корсиканские признаки явно накладывались какие-то ещё.