ещё поучать. Лучше за дело взяться. А то до вечера можно и не поспеть. Ты ж ещё чего-то хотела?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Обшить по горловине мехом, — голоском величайшей из скромниц пролепетала воспитанница.

— Серебристым по зелёному? — глянув на кровать с испорченной накидкой, пробормотала Урпаха. — А что. Красиво так-то. Но это уж я сама. А то ты нашьёшь тут: вкривь да вкось.

— Тогда, я, с твоего позволения, пойду прогуляюсь.

— Иди, — отмахнулась кормилица.

И рухнула обратно в кресло: ещё чуток пострадать и повздыхать. Выходило у неё замечательно.

Выйдя из-за перегородки и направившись к подставкам с платьями, Руана вспомнила о приятеле:

— Пойдёшь со мной?

— Я иду спать, — отверг тот лестное предложение. — Хотя бы на пару часиков: не меньше пяти, — категоричным тоном предупредил он, что любое вторжение посчитает поводом к войне.

После чего господин Таа-Дайбер откланялся. А Руана принялась облачаться на прогулку. На верховую прогулку, ибо, как выяснилось, днём в цитадели ничего интересного.

— Мамушка, ты не против, если я одену свой наряд для езды верхом? Тот, что подарили Таа-Дайберы тоже нужно переделывать.

— Тебе не стыдно? — с тяжким вздохом безнадёжно проигравшего воспитателя, задала та пустой вопрос.

— Конечно, не стыдно, — утешила её воспитанница. — Я же сама его изготовила.

— Такую срамотень даже ярании не носят, — попыталась укорить её кормилица.

— Я всегда знала, что превосхожу их во всём, — горделиво заявила таария.

И принялась вытаскивать из сундука нарочно запрятанный Урпахой подальше костюм наездницы. Вскоре она стояла у зеркала, что вдвое превосходило те, что были дома. В него можно увидеть себя в полроста. А, отойдя подальше, и в полный.

— Никак не налюбуюсь, — хвастливо заявила Руана, крутясь в поисках огрехов. — Отлично сидит. И заметь: с ним совсем не нужны помощницы. Я сама одеваюсь от начала и до конца.

— Чего ж в штаны-то самой не залезть? — беззлобно проворчала кормилица, любуясь ею и не скрывая этого. — Ох, и хороша ты у меня.

— Мамушка, — насупилась Руана. — Я у тебя, конечно, не совсем уродка. Но такая невзрачная, что… А! — махнула она рукой, присаживаясь в кресло, чтобы натянуть сапожки.

— Ну, личиком ты у нас и впрямь не вышла, — никогда не врала ей Урпаха. — Так себе личико: обыкновенное. Зато уж фигура у тебя знатная. Как у покойной матушки. Вон грудь какая высокая да крепкая. Поди сыщи такую. Большинство здешних красоток свои титьки вверх взбивают, да подматывают. А то и вовсе тряпья в платья напихают и ходят, как…

— Мамушка! — с деланным возмущением вытаращилась Руана и хихикнула.

— А ноги у тебя какие? — не сдавалась та. — Длинные да сильные. Главное, прямые. Не то, что у некоторых.

— А ещё? — разулыбалась Руана, и сама залюбовавшись, как ею страстно гордятся.

— Ну, волосы у тебя так себе, — придирчиво раскритиковала Урпаха. — Цвет уж больно невзрачный. К тому ж могли быть и погуще. Сколько я не подкармливала их отварами, а толку маловато. Зато у тебя талия тонка, а задница широка, — не преминула она соблюсти баланс. — Мужикам такие формы нравятся. Да и рожать легко будешь.

— Мамушка, я себя чувствую горшком на рынке, — насмешливо упрекнула расписанная во всех местах благородная таария. — Словно ты меня перед покупателями нахваливаешь.

Поднялась, пристукнула обутыми ногами и опустила юбку. Верней, расправила, ибо опускать там нечего. Вопреки всем законам приличия, Руана обрезала её наискось: так, что впереди она была едва по колено, открывая ноги в штанах. А сзади, как положено, до пят. Очень удобно: и залезть на Мордатого и спрыгнуть самостоятельно.

Ярании порой вообще ездили в одних мужских штанах — ну, так то воительницы. Хотя в цитадели северянки предпочитали надевать поверх штанов длинные юбки с разрезами по бокам: от самого пояса. Тоже подходяще, но у Руаны юбка гораздо удобней. К тому же, ни у кого подобной нет — а это великое дело при императорском дворе.

Да и коле́т такой поди сыщи — как говорит кормилица. Он больше напоминал крестьянский жилет, только с рукавами. Низкий глубокий вырез заканчивался почти на талии, выставляя напоказ грудь в складках тонкой рубахи. Так сказать, любуйтесь тем, что у нас краше всего. И пореже разглядывайте неудавшееся природе личико.

Она хмыкнула и натянула на голову широкий берет, упрятав под него скрученную наскоро шишку. Её бы чем-то закрепить, да неохота возиться. Авось не вывалятся — махнула Руана на своё иронично улыбавшееся отражение рукой. И направилась к Урпахе.

Поцеловав кормилицу, она выскочила за дверь, сопровождаемая воркотнёй про бесстыдниц и обрезанные панталоны. Столкнувшаяся с ней служанка распахнула в изумлении рот. Выронила стопку каких-то сложенных тряпок и принялась тыкать в таарию пальцем. Руана усмехнулась и направилась к лестнице. Кажется, она и сегодня удивит всех встречных — пускай злословят.

На площади со встречными не сложилось: никто не повстречался. Таары, послушные привычке полуночничать, ещё дрыхли без задних ног. Яраны давно разбрелись кто куда. Руана слегка обиделась на такое пренебрежение своими ожиданиями. И поспешила за дом в сторону коровников.

Тут вожделенный успех её таки настиг. Некоторые скотники и скотницы таращились на высокородную бесстыдницу, как на чудо с четырьмя ногами и парой голов в беретах. Хоть пальцами не тыкали — и то хорошо. Мордатый как раз выплывал из загона: красивый, довольный собой и осёдланный.

— Как вы узнали? — опешила Руана, когда пожилой мужик сунул ей в руки повод.

А Мордатый ткнулся влажным носом в щёку хозяйки.

— Что госпожа изволит прогуляться? — хитро ухмыльнулся скотник. — Так господин Таа-Дайбер велел. Ещё с вечера, как вернулся с охоты. Даже время назвал. Дескать, приготовьте, а то ж она вам жизни не даст. Как примется над душой стоять: дескать, скорей да пошевеливайтесь. Мол, госпожа таария страшно нетерпелива.

— Враньё, — твёрдо заверила его Руана, оглаживая морду любимца. — Правда, дружок?

— Му-у, — поддакнул тот, хлестнув скотника хвостом.

— А-а! — махнул тот рукой.

Мол, что тут с вами бестолку языками чесать, когда дел невпроворот. Хмыкнул, развернулся и пошёл, прочь, чуть подволакивая ногу.

— Куда направимся? — поинтересовалась у Мордатого Руана, перекидывая повод ему на спину.

— М-м-м, — задумался тот, послав к воротам рассеянный взгляд.

— Понятно, — согласилась Руана и поднялась в седло: — Куда пойдётся, туда и пойдём.

Она поёрзала, разглаживая под задницей складки штанов. Заодно расправляя юбку, покрывшую бычью спину натуральной попоной. Нащупала в левом седельном кармане арбалет — Викрат и об этом позаботился.

— Вперёд, — бодро скомандовала, чуть наподдав в бока пятками

Бык вздохнул и поплёлся мимо оставленного загона к воротам.

Эффектного выезда не получилось. Во-первых, Мордатый, как нарочно, изображал из себя дохлую свинью. Во-вторых, большинству здесь у