Свернувшись под одеялом, Настя с замиранием сердца ждала — а ну, как откликнется холодная змейка на все эти удивительные картины! Нет. Тишина. Никого и ничего: ни мурашек между лопаток, ни ледяной крошки в горле. Если и было какое-то шевеление, то оно сразу затихло. Как хорошо…

И она незаметно провалилась в сон.

Проснулась Морозова не от звонка будильника, а от зверского голода в половине седьмого. Да, вчерашний салатик «Цезарь» и пара чашек чая — вот и все, что было съедено накануне вечером, если можно голый чай без сахара назвать едой, а полночи прошло в активной беготне и нервах.

Беглый взгляд на трюмо — увы, левый край пятна вылез за красную линию на три — четыре миллиметра. Безнадега какая-то…

«Не дождешься, тварь!» — пообещала мысленно Настя то ли прячущейся экве, то ли самому пятну, а затем, наспех натягивая спортивный костюм, позвала вслух:

— Игорь! Игорь, вы тут еще?!

Тишина. Ну да, он же хотел уйти в шесть утра… Ой, как неудобно, надо было хотя бы накормить завтраком… Так и есть, одеяло и постельное белье в гостиной аккуратно свернуто и сложено на диванной подушке, полотенце снято с сушилки в ванной и лежит там же, где и белье. На кухонном столе обнаружилась неожиданность — тарелка с пирожками, рядом — записка, начертанная простым карандашом на листке бумаги, как будто вырванном из блокнота. Почерк аккуратный, мелкий, буквы с небольшим наклоном вправо: «Передано бабой Лидой ровно в шесть. Она ждала меня у двери снаружи. Один пирожок изъят».

Ох, не те выводы баба Лида сделает, не те!.. Но пирожки в тему.

Настя побежала умываться, невольно замедлив шаг на пороге ванной комнаты. А вдруг там оно, то самое отражение?.. Нет. Из зеркала смотрела сама Настя: лицо бледное, веки припухшие, под глазами темные круги. Не в концепции клиники утренняя мордашка доктора Морозовой, а что делать?!

Пирожки с картошкой и луком пошли на «ура», да так, что от горки осталось два, на которые уже не хватило сил. Надо будет поблагодарить бабу Лиду вечером, зайти к ней. Что бы сделать полезного до выхода на работу? Родителям звонить рано. Ах, да, свидетельство о смерти, надо сфотографировать и распечатать на работе. А лучше взять с собой и там уже сканировать…

На совесть приколочены полки в шкафу, теперь не отвалятся! После поисков конверта Настя складывала документы отдельно от фотоальбомов, в две стопы так, чтобы запомнить, что куда положила. Свидетельство должно быть вот тут, в темно-синей папке. Папка на месте, свидетельство и другие документы тоже, но… что это? Левая стопка на полке не была такой худой! Это не плывущее пятно на зеркале, Настя точно помнит! Чего нет?! Двух так называемых «общих» тетрадей в клеенчатых кустарных переплетах коричневого цвета. Где они?.. Они лежали сразу под папкой, Настя мельком в них заглядывала, какие-то то ли дневники, то ли записи о пациентах. Непонятно, что…

Что еще непонятно? Когда они пропали?.. Вызванная Лидией Михайловной полиция дальше прихожей и кухни не заходила. Посторонних в квартире не было.

Кроме одного человека, спавшего вот на этом диване в гостиной и ушедшего в шесть утра.

Баба Лида

Первая мысль: «Как же так, ведь я доверяла!»

Вторая мысль: «Ну и глупо было доверять первому встречному!»

Было еще много мыслей, поспешно сменяющих и вытесняющих друг друга, будто мелкие суетливые птички, которые ссорились вокруг кормушки с семечками в зимнем парке. Но прошла минута, другая, и вот уже птички успокоились и, обвиняя, вытянули крылышки в единодушном порыве: «Ты сама виновата! И вообще посмотри, может, что-нибудь еще пропало!»

Кто-то из этих мысленных птичек затаился, а затем вполне удовлетворенно и ехидно царапнул острым коготком, словно факт пропажи тетрадей был очень даже приятен и полезен. И на уровне какой-то глубинной интуиции Настя поняла: сейчас лучше не смотреться в зеркало, будь то старое трюмо, зеркало в ванной комнате или всего лишь карманная пудреница. Потому что той, которая прячется в темных уголках разума, личность куратора совсем не симпатична. Не случайно при встрече на лестничной площадке возникло гаденькое чувство пойманной с поличным на месте преступления… И сейчас прячущаяся «та», эква, посторонняя сущность или как там ее звать, — она очень близко.

«Не поддаваться!»

А ну-ка, ну-ка, не произошло ли у нас каких-то неосознанных действий? И не спрятала ли Настя тетради от себя самой, будучи в неконтролируемом состоянии? Тогда их нужно найти, во что бы то ни стало! Но… сомнения остаются. Разве что набрать комбинацию нулей и знаков на смартфоне, пусть примчится Игорь Павлович, — он ведь может быстро, вчера проверено! — и задать ему в лоб вопрос насчет пропажи из шкафа!

Настя внимательно просмотрела все содержимое полок. Кажется, ничего больше не пропало, но если уж совсем придираться, то кажется, что нижний альбом с фотографиями задвинут к стенке шкафа не совсем аккуратно. К тому же, сбоку, между толстых плотных страниц, высовываются уголки двух фото. Сама Морозова никогда бы не оставила их так, потому что с детства привыкла все складывать «по линеечке», приводя в полное восхищение воспитательницу в детском саду и учителей в школе. Возможно, этот Игорь под фальшивой фамилией Нефедов листал альбом? Например, искал на старых других снимках лицо с того, изуродованного? Сличал, так сказать? Дал задание своей подопечной, но, допустим, не смог уснуть и занялся поисками сам.

Вряд ли. Сумочка, где лежит злополучный конверт, у Насти в спальне. Но сам снимок Игорь фотографировал на камеру смартфона при встрече в кафе!

Можно было ломать голову сколь угодно долго, но надо торопиться на работу, опаздывать нельзя. Главное, постараться держать себя в руках!

Благие намерения насчет «держать» удавалось соблюсти почти до обеденного перерыва. Одна из пациенток отказалась от процедур по причине болезни, и у Насти образовалось получасовое окно. Для начала был звонок маме с очень осторожными расспросами, поданными в весьма беспечной форме праздного интереса к истории семьи.

«Ой, а из бабушкиных подруг кто жив? Тут интересуются из телекомпании, снимают фильм, да, о врачах… Я бы дала контакты, помогла… Да, вспомни всех, кого хорошо знала…»

«Ой! Мам, а ты про моего дедушку случайно ничего не знаешь? Да, по той же причине, да и мне самой интересно. Не знаешь? Жаль…»

«Ой, а помнишь старое трюмо, зеркало так и продолжает портиться! Нет, выкидывать не буду, это же мебельный раритет. Помнишь, мне показалось, что там дыра в тумане, я ее даже трогала! Когда это было? Вспоминаю, и самой сейчас смешно, да…»

Она записала четыре фамилии — тех, с кем бабушка Женя водила дружбу, по мнению мамы. Это уже кое-что. О дедушке, естественно, ни слова — ни полслова. Не он ли на снимке с выколотыми глазами?! Случай про дыру в зеркале — мама вообще толком его не запомнила, что уж говорить про точную дату и какие-то там предшествующие события!.. Но зацепка-то была, причем такая, о которой Настя и сама смутно помнила! В то утро Евгения Викторовна торопилась на какое-то мероприятие: ее пригласили на торжественное предновогоднее собрание в медицинский институт при Сургутском университете. Тогда, правда, он назывался по-другому, не институтом, а медико-биологическим факультетом. Если там сохранились какие-то архивы, протоколы, фотографии, то дату можно восстановить!