— О чем и речь. Не торопи мгновение, коли оно не в срок придет, сама же себе навредишь. — почесав ухо, Мыш понизил голос и малоразборчиво пробормотал: — Или чего хуже, Кощею.

— Я и не сомневалась, что ты обо мне заботишься, — фыркнула я беззлобно. Мне даже обидно не было, глупым казалось ожидать от него чего-то другого.

Предостережению Мыша я не верила и оставлять попытки вызнать правду не собиралась. За три дня я успела достать все змеево семейство и даже Вою досталось. Волк и без того грустил, чувствуя себя глупым щенком. Страдания его были особенно сильны от того, что Лихо, на его совести бывшую, отыскала именно я. Пусть случайно и совсем того не желая, но это была я. Это благодаря мне ее поймали, и благодаря мне же я оказалась в безопасности, а страшный глаз теперь хранился в кабинете Кощея.

А тут еще я все на виду ошивалась. Ходила рядом, прикрываясь желанием узнать его историю, а на самом деле мечтала задать ему главный вопрос, терпеливо дожидаясь, когда волку надоест уже отговариваться занятостью.

В конце концов он не выдержал, сдался…довольно скоро, на самом деле, я даже не ожидала. Хоть Тугарин и предупреждал, что сотника женское внимание не радует, сложно было представить, что не радует оно Воя настолько, чтобы в самый разгар тренировки (волшебное зрелище), оставить все на уже привычного к этому, помощника и уверенно направиться ко мне.

— Хорошо, царевна, расскажу что ты хочешь слышать, — решительно пообещал он и рассеянно почесал за ухом.

— Блохи? — сочувственно спросила я, не сразу осознав, насколько бестактен был мой вопрос. Но Вой не обиделся и даже не смутился.

— Три дня уже мучаюсь. Связался с Серым на свою голову, — фыркнул он.

О том, как сотник отправился на поиски Лихо с Серым Волком, который был лучшим в делах выслеживания нечисти, хотя являлся совсем даже не оборотнем, а обычным волком и как умудрился нахвататься блох от своего товарища за считанные часы, и о том, как теперь безуспешно пытался их вывести, я слушала с неожиданным интересом.

История была забавная, хотя сам Вой едва ли считал ее таковой. Еще в самом начале он прислонился к потемневшему от времени бревну забора, на котором я восседала, да так и продолжал стоять, изредка почесываясь, и приглядывая за своими оборотнями.

— А Елова так на меня и злиться, не хочет капли давать.

— Капли?

— Чтобы блох потравить, — вздохнул он.

— А злится чего?

— На прошлой седмице я к ней Лешего провел. С разрешения царя, конечно. Думал, помирятся наконец. Так она мужа своего метлой погнала, аменя побранила и велела путь к ее избушке забыть.

— А Кощей? С ним она что утворила? — с любопытством спросила я.

— Окстись, царевна, что бы она осмелилась государю злого сказать?

— Ничего. — вынуждена была признать я. Едва ли кому-то могло пожелаться гнев царский на себя навлекать. Впрочем, о Кощее я думала сейчас мала. Эта безвыходная ситуация, в которую попал вожак, являлась идеальным предлогом для того, чтобы о взаимопомощи сговориться. — А знаешь, я ведь могу у нее за тебя попросить, у Еловы. Вдруг мне не откажет?

— И что взамен желаешь? — полюбопытствовал проницательный волк.

— Всего-то один ответ на один вопрос.

— Про проклятие ничего не расскажу, — отрезал он, сразу же смекнув к чему дело идет.

— Даже за избавление от блох? Если ты опасаешься, что уговор наш для тебя невыгодным станется, то не нужно. Я ж не сейчас ответа прошу, вот принесу тебе капли и обменяемся, а?

— Не могу я тебе ничего рассказать.

— С чего бы это? — озадачилась я.

— Змеи слово с меня взяли.

Хитрые, предусмотрительные, скользкие гады…

— Ну хоть сказать кто еще подробности про проклятие знает кроме Змеев можешь? — безнадежно спросила я.

— Нет таких больше, — покачал он головой, — Кощей не желает тайну свою разносить. Знают только верные.

— А Мыш вот…

— Он за свое любопытство и умению не касающуюся его информацию узнавать, уже поплатился.

— Да знаю, — отозвалась я грустно. О том, что страшно-ужасное наказание его за болтливость ждет мне было уже известно.

— Аспид с малолетства за Кошем приглядывает, он свою верность доказал, сыны его с царем нашим росли, сами ему как братья стали, а я жизнью обязан и тогда лишь мой долг будет уплачен, когда жизнь эту я вернуть смогу. — пояснил волк сочувственно.

И я тут же оживилась, цепко ухватившись за его слова:

— То есть, знает еще Полоз!

— Ты скорее сама все узнаешь, чем Полоза найдешь, — усмехнулся Вой.

— Ну и ладно, — пробурчала я, спрыгнув с забора и уже собираясь покинуть полигон.

— Ты куда? — удивился сотник.

Ответила я не оборачиваясь, лишь только чуть замедлив шаг:

— К Елове, капли пойду просить.

— Царевна!

— Чего?

— Спасибо.

— Василиса я. — недовольно ответила на благодарность.

Елова встретила меня неожиданно дружелюбно, а на просьбу помочь таки сотнику избавиться от его проблемы, предложила попервой чаю попить. Я согласилась, не желая обижать ту, кого о подмоге пришла просить. Прошла в ее дом и села за ее стол — такой необдуманный и немногожечко самоубийственный выбор.

Мне стоило бы помнить, как прошлое наше чаепитие приманило богатыря и чуть не закончилось открытием моей тайны.

Мне стоило бы помнить, что все секреты всегда выходят наружу.

Мне стоило бы не удивляться, когда в дверь робко постучали и оборотень с опаской разрушил мгновение покоя.

— Царевну просят в тронный зал.

— Меня Василиса зовут, — раздраженно высказала я кружке с чаем.

— Не злись, — мягко посоветовала Елова. Пока Кощей не признает тебя, никто не признает. Так ты неназванной ходить и будешь.

— Но Змеи…

— Змеям дозволено больше, чем другим. Мыш с Бежаной к тебе приставлены, им тоже разрешение дано, для других же ты просто царевна.

— А для тебя?

— А для меня, Василиса, запретов нет с тех пор, как я лесу стала ближе мужа моего. — имя мое она выделила особо, произнесла его с гордостью, убеждая меня в своей свободе. Потом улыбнулась сочувственна и поторопила. — Шла бы ты, коли Кощей зовет, значит важное что-то. А капли, так уж и быть, я Вою передам.

— Спасибо!

Волк за дверью прятал глаза и поджимал уши…казалось, он даже хвост бы с удовольствием поджал, но храбрился и отчаянно пытался не показывать своего страха — получалось у него так себе.

— Что-то случилось? — нахмурилась я, уловив его трусливую нервозность.