– Антон, ты меня пугаешь!

Вопрос доверия между человеком и нейрокомпьютером все еще ждал ответа.

Может, время настало? Нейрус достаточно окреп как личность. Но где гарантия, что его мысли не станут достоянием омни?

– Не доверяешь? – обжег мнемонический шепот.

Антон промолчал. Гулкая пустота, с которой он впервые соприкоснулся более года назад, постепенно стала частью образа мышления, своего рода щитом, панцирем. Овладеть этим навыком стоило ему тяжелых моральных страданий. В такие минуты всерьез казалось, что от юноши, мечтавшего побывать на прародине человечества, принести спасение жителям Альбиона, осталась лишь физическая оболочка.

Нейрус не сумел пробиться через глухую защиту рассудка.

– Почему не отвечаешь, Антон? Зачем отгородился от меня?

– Придет время – узнаешь.

– Ты перенял манеры Боба?

– Я пытаюсь выжить. Большего тебе пока знать незачем. Лучше ответь: возможна ли связь из глубин гиперкосмоса?

– Мы там еще не были.

– Ну а теоретически?

– Да, возможна. С использованием вертикалей. Генераторы гиперпривода способны передать импульсы в их энергетическом потоке.

– Сможешь отключить эту функцию?

– Да. Антон, неведение заставляет меня нервничать. Ты ведь не собираешься погибнуть, выполняя задание омни? У тебя есть план спасения?

– Может быть. – Он снова уклонился от прямого ответа, а вскоре появление скелха прервало их мысленный диалог.

– Сегодня важный день. – Боб сел в кресло второго пилота, пристегнулся. Он никогда не пренебрегал мерами безопасности, всегда соблюдал правила.

– Что говорят омни?

– Го-Лоит впечатлен твоими успехами. Он доволен. Сегодня на Альбион отправился еще один корабль с планетопреобразующей техникой. Ты получишь запись события по возвращении.

– Он начал платить вперед? – хмыкнул Антон.

Скелх не понял смысл вопроса, задумался, но затем все же кивнул:

– Твое душевное равновесие ценится высоко.

– Я хочу встретиться с омни.

– Нет, – отрезал Боб. – Можешь передать мне любую просьбу или пожелание.

– Тогда скажи Го-Лоиту: пусть подумает о возвращении людей на Землю. Какой смысл тратить ресурсы на борьбу с чуждой биосферой? Проще очистить от радиации и загрязнений участок родной нам планеты.

– Передам. – Скелх спокойно воспринял слова Антона, никак не обозначил своего отношения к сказанному, что лишний раз убеждало: он марионетка. Биологический робот, одним словом.

«Корпускул» тем временем поднялся над стартовой плитой. Антигравитационные двигатели, установленные на корабле, использовались только для выхода в открытый космос, за пределы станции.

Панорама космодрома медленно проплыла на экранах обзора. Открылись массивные шлюзовые ворота, обшивку объял красноватый свет габаритных огней. «Корпускул» слегка покачнулся, когда из шлюза откачали атмосферу.

– Важный день, говоришь? – Антон вывел корабль в открытый космос. Свитая спиралью, похожая на снятую кожуру апельсина станция начала удаляться. По правому борту виднелся газовый гигант. Его окружали кольца. Знакомое семейство астероидов промелькнуло нечеткими сигнатурами, солнечный ветер, овевающий обшивку потоками заряженных частиц, воспринимался нервной системой как теплое ласковое дуновение.

Жизнь изменилась в корне, но Антон старался сохранить частицы сугубо человеческого восприятия, намеренно переносил знакомые с детства ощущения на явления, никак с ними не связанные.

– Нам предстоит погружение. – Боб визуально контролировал работу бортовых систем. С некоторых пор скелху становилось все труднее считывать мысленные образы Антона, но он ни разу не поднял этот вопрос, не удивился, не спросил, почему так происходит.

Это настораживало.

«Неужели у него есть еще одна, резервная возможность контролировать мой рассудок?»

Чувствуя, что перегибает палку, Антон ослабил защиту. Пусть Боб пользуется привычным способом контроля. Так спокойнее.

– Новый уровень? – как бы между прочим уточнил Антон.

– Все десять, – неожиданно ответил скелх.

Сердце Антона замерло, затем глухо стукнуло в груди. Под черепной коробкой появилось неприятное, но знакомое покалывание – импульсы, исходящие от Нейруса, пронзили нервную систему.

– Почему заранее не сказал? – голос прозвучал хрипло.

– Ага, чтоб ты всю ночь не спал? – усмехнулся скелх. Человеческой мимике он учился упорно, старательно, этого не отнимешь, но результат вызывал у Антона отвращение.

Он размял пальцы, привычно охватил пористые рукоятки астронавигационных рулей.

– Какие инструкции?

– Ты уже погружался.

«Экзамен, значит? Ладно. Стимул есть, опыт накоплен, пора и за дело? Так рассудил омни?»

Антон действительно погружался в гиперкосмос вплоть до четвертого уровня. Но это были плавные, заранее рассчитанные переходы.

– Вертикаль? – предположил он.

– Да. Уходим в пробой метрики. – К Бобу вернулась обычная невозмутимость.

* * *

Пространство первого энергоуровня окатило знакомыми ощущениями.

Слегка покалывало кожу. Зрение на доли секунды потеряло четкость, бездонная чернь космоса исчезла, ее сменил океан энергий – прозрачное разноцветное пламя, окружившее «Корпускул».

Воронка, над которой подрагивал яркий разлохмаченный шарик гравитационного отпечатка звезды, медленно приближалась. Антон не стал тратить время попусту, проложил курс к зоне гиперпространственного перехода и теперь уверенно вел корабль навстречу энергетическому вихрю.

Нейрус готовил «Корпускул» к опасному погружению. Информация от специализированных датчиков, обработанная нейрокомпьютером, передавалась сейчас на контур высокой частоты гипердрайва.

Между срывом на вертикаль и управляемым перемещением в ее потоке существовала огромная разница. На всем протяжении рискованного прыжка гиперпривод должен работать безупречно, в узких границах разрешенной погрешности, иначе последствия непредсказуемы.

«Корпускул» окружила тусклая аура. Корабль по касательной траектории вошел в энергетическую воронку, совершил один резкий виток, и…

Мгновенный сбой в сознании, столь же резкое прояснение рассудка, ошеломленный взгляд по сторонам, контроль приборов, отчеты Нейруса, зафиксированное боковым зрение напряженное, серовато-бледное лицо скелха, – все это промелькнуло одним ощущением, и снова – переход!

Чувство, будто падаешь с крыши небоскреба, а мимо мелькают этажи.