Анна еще ни разу не видела, как я расправляюсь со служанкой. А в этот раз она, очевидно, спряталась где-то в углу той комнаты, где должно было происходить наказание. Знай я это, я сначала выгнала бы Анну, а уже потом делала то, что должна.

В тот момент, когда я увидела Анну, я была уже в таком состоянии, когда еще один взмах плетки в моих руках окончательно сорвет с меня человеческое обличье, выпустит дракона, который сделает свое дело. Когда Анна попалась мне на глаза, я вдруг поняла, что могу убить ее, вернее, ее может убить та моя сущность, которая беспощадна к людям. В том состоянии часть моего сознания, которая любит детей больше жизни, была где-то далеко, но… что-то все-таки удержало меня от непоправимого. Я перехватила собственную руку, которая уже готова была подняться на Анну. Я наговорила ей тогда такого, о чем страшно вспоминать. Бедняжка спряталась так, что я, все еще не вполне придя в себя и не имея никакой возможности ее отыскать, вызвала тогда в замок Ференца. Когда я пришла в себя, тут же пожалела об этом. Я не посвящала Ференца в мои тайные дела, он лишь иногда замечал что-то, но я умела увести его мысли в нужную мне сторону.

* * *

Я думаю, что тот, кто слал мне видения о будущем, знает свое дело. Когда я перестала видеться с детьми, поручив их Илоне, когда я уехала подальше от них, чтобы случайная наша встреча не разбудила во мне чудовище, меня посетило новое видение.

Теперь я ощущала себя иначе. Я была в том же теле, которое признала своим еще в прошлых видениях, я чувствовала, что нахожусь в том же времени, где я до этого бывала. Только теперь мне казалось, что я как бы наблюдаю немного со стороны за тем, как живу та я, которой я могу стать, если пророчество сбудется. Я слышала звуки, запахи, я видела все через ее глаза, как через свои. Но я не могла, как ранее, воздействовать своей волей на происходящее. Я даже говорить не могла. Те речи, которые лились из моих уст, были приведены в действие не моей сегодняшней волей, а волей той души, которая жила в теле моего воплощения. Мне казалось, что моя душа соседствует с той новой душой, которая тоже была моей. Но моя душа, — та, которая вернулась потом обратно, — была лишь наблюдателем происходящего.

Я почти ничего не понимала из собственных слов, но это не было таким уж важным. Я видела длинные ряды банок, похожих на те, которые наполняла снадобьями Анна Дарвулия. Эта милая ведьма многому меня научила. Я едва не лишилась чувств, когда увидела, как из металлического ящика с хитроумным замком появилась та самая книга Анны, которую я без спроса взяла у нее в незапамятные времена. Эта книга была полна рецептов. Я видела, как прекрасная рука, которая принадлежит мне в будущем, погладила эту книгу, как книга осторожно раскрылась… Похоже было, что я из будущего стала немного ведьмой — в том смысле, что я применяю рецепты Анны для того, чтобы делать снадобья для красоты. Некоторые рецепты из этой книги были очень и очень непростыми. Но эти непростые рецепты позволяли создавать такие снадобья, которые обладали невероятной силой. Они дарили красоту и молодость тем, кто их применял. Когда я увидела бесконечные ряды банок, я поневоле подумала: «Где они берут столько младенцев?».

Вокруг банок суетились люди в белых одеждах. Иногда они подходили ко мне и что-то уважительно спрашивали или докладывали. Было видно, что они относятся ко мне как к хозяйке всего этого. Там было множество машин, которые напоминают мне те удивительные механические игрушки, которые завозили иногда к нам из-за границы. Только это были не игрушки, а огромные, высотой с дом, механизмы, которые явно были каким-то образом причастны к происходящему.

Я чувствовала глубокое удовлетворение той, чьими глазами видела все это. Это удовольствие напоминало мне мое собственное, когда я, например, видела идеально выглаженные простыни. Только это удовольствие было гораздо сильнее и гораздо острее.

Я увидела, как на столе, за которым я сидела, что-то загремело. Будто кто-то уронил на пол парадную сбрую коня, всю усыпанную колокольчиками. Ни сбруи, ни колокольчиков не было видно. От неожиданного грохота, я почувствовала легкое смятение, однако, прислушавшись к чувствам той, в теле которой я сейчас была, я ощутила лишь замирание сердца и предчувствие чего-то хорошего.

Рука потянулась к чему-то на столе, взяла что-то, напоминающее деревянный, искусно вырезанный брусок, выкрашенный в голубой цвет, и поднесла к голове. Тут в очередной раз мне пришлось удивляться. Как только брусок был поднесен к голове, я совершенно отчетливо услышала голос, который не мог принадлежать никому кроме моего возлюбленного из мечты. Я силилась получить контроль над тем телом, в котором сейчас пребывала, хотела оглядеться, чтобы понять — не сошла ли я с ума. Однако мне это не удалось. Голос о чем-то говорил, и я чувствовала, как по телу, в котором я гостила, разливается сладкая истома, как учащается дыхание, как от предвкушения неземного удовольствия тело моего будущего воплощения сладко потягивается.

Очевидно, та, в чьем теле я гостила, решила прогуляться. Она прошла сквозь череду комнат, остановилась у зеркала, пристально вглядываясь в него: «Красивая, — подумала я. — Такая, какой я была в свои лучшие годы». Мы оказались на улице. Сияло солнце, вокруг вертелся водоворот из людей, из отполированных, сверкающих, сильно сплющенных металлических слонов или бочек… Сложно сравнить это с чем-нибудь, что я когда-либо видела в жизни. Иногда они останавливались, их стенки открывались и оттуда выходили люди. К одной из таких — особенно длинной и блестящей — мы приближались. Ее стенка открылась. Я поняла, что именно в ней я уже однажды путешествовала по этому миру.

Я заметила, как взгляд, которым я видела мир, но которым не управляла, скользнул по огромному полотну, которое трепал ветер высоко надо всем. На нем была изображена я, с той удивительной ясностью, которой отличаются картины в том мире. Там были и те баночки, с которых началось мое видение. Я снова ощутила удовольствие, похожее на то, когда удается какое-то важное дело.

Снова было движение, когда сидишь на мягком диване и слышишь легкое урчание. Потом меня встретил он. Сердце билось в груди, эмоции переполняли меня. Я чувствовала все не так остро и ярко, как могла бы чувствовать, окажись я полновластной хозяйкой этого тела. Но и то, что было, захватывало меня.

Он взял меня под руку. Мы прошли через огромные ворота в невероятной красоты залу. Там суетились люди, там были столы, застеленные скатертями. Там же были разложены столовые приборы. Некоторые из них были мне знакомы. Нож, ложка… А некоторые — нет. Впервые за все видение я искренне порадовалась тому, что нахожусь здесь в качестве наблюдателя. Пожалуй, я могла бы ничего не говорить, или отделываться жестами, которые все понимают, но уж есть-то мне пришлось бы. Не хватало еще опозориться перед людьми.

Принесли блюда с кушаньями. Я почувствовала, как у меня текут слюнки, если можно так назвать состояние души, гостящей в теле, которая ощущает вместе с этим телом голод и желание вкусить дивные яства. За свою жизнь я перепробовала, должно быть, все блюда, которые были созданы в мире. На моей кухне постоянно кипели котлы и жарилось вкусное мясо. Но то, что мне довелось отведать сейчас я, пожалуй, не могу сравнить ни с чем в мире. Таких вкусов мне еще не доводилось пробовать.