Марьяна язвительно повела бровью, глянула на свекровь. Ей захотелось покрутить у виска пальцем, но воспитание не позволило.

– Агата ее зовут. Он эту женщину ради тебя бросил.

Марьяна изменилась в лице. Про Агату она слышала. Да и про Толика, от которого та родила.

– Что уставилась? Не нужна ты Игнату! Он с Агатой здесь будет жить. А ты проваливай!

Марьяна кивнула, открыла створку шкафа, сняла с плечиков свой любимый халат, швырнула его в чемодан и рванула к выходу. Если бы Ольга Борисовна не отстранилась, она сшибла бы ее с ног.

Сердечный ритм в норме, давление тоже, но все это временно. Отец собирался ехать в больницу к Трофиму, и напрасно Никита пытался его остановить. Более того, эти потуги вызвали у старика подозрение.

– Ты какой-то странный, сынок, – сказал он, всматриваясь ему в глаза. – И Трофим почему-то не звонит. Что с ним?

– Так он в санаторий уехал.

– В какой еще санаторий?

Никита глянул на Ларису в надежде на подсказку.

– В Минеральные Воды. Там хорошо лечат от отравлений, – проговорила она совсем неубедительно.

– Какие Минеральные Воды? Вы за идиота меня держите? Что-то вы темните, ребята.

В этот момент в холл зашла Роза с телефоном в руке.

– Тамара, – тихо сказала она.

Отец взял телефон. Никита напрягся. Лариса звонила Тамаре, просила ее пока ничего не говорить отцу.

Отец хотел поздороваться с Тамарой, да так и застыл с открытым ртом. Он сидел, слушал, глаза расширялись, пальцы слабели. В конце концов телефон выпал из его руки.

Никита поднял аппарат и услышал голос Тамары:

– Степан Данилович, вы должны знать, что я ни в чем не виновата! Меня подставили!

– Это ты о чем?

– Никита! Это ты?

– Что ты сейчас говорила? – Сын с тревогой посмотрел на отца, над которым хлопотали женщины.

Он сидел в кресле, тупо глядя в пустоту перед собой. Роза трясла его за плечи и призывала смотреть ей в глаза. Лариса побежала за нашатырем.

– Я в полиции! Меня арестовали, обвиняют в убийстве Трофима! Но я ни в чем не виновата! Меня подставили!

– Это ты и сказала отцу?

Тамара не успела ответить. Послышались короткие гудки. Видно, ей отказали в продолжении разговора. Похоже, она действительно в полиции. За убийство Трофима?!

Никита в оцепенении смотрел на Ларису, которая спешила к отцу со склянкой в руке. Но тот очнулся и без нашатыря.

– Ты знал? – резко спросил он, дрожащим взглядом призывая Никиту к ответу.

– Что знал?

– Трофима убили!

– Нет, не убили.

– Тамару арестовали!

– Ее подставили. Она ни в чем не виновата.

– Подставили? Значит, Трофима нет?! – Отец обморочно закатил глаза.

Он терял сознание, но Лариса сунула ему под нос ватку с нашатырем. Старик вздрогнул, распахнул глаза и глянул на Никиту в ожидании чуда.

– Ты говорил, что Трофим в санаторий уехал.

– В Минеральные Воды, – подтвердил Никита и посмотрел на отца, сознание которого лихорадочно искало спасательной круг и находило его в сумеречной зоне.

Он сходил с ума, и Никита не знал, плохо это или не очень.

– А Тамару почему арестовали?

– Трофим уехал, никто не знает, где он. В полиции решили, что Тамара его убила.

– Надо сказать, где Трофим.

– Я сейчас поеду и поговорю, – заявил Никита и растерянно глянул на Ларису.

Она кивнула, одобряя его решение, а потом качнула головой. Отец тронулся умом, и ее это пугало.

Печаль в глазах – это ширма, за которой скрываются коварные мысли. Патока, вызывающая тошноту.

Точно такой же сладкий сироп был извлечен экспертом со дна банки с поганками. Грибы были пересыпаны сахаром, который и вытянул из них яд, погубивший Трофима. Теперь Петунин своим сладким взглядом отравлял Тамару.

– Как вы объясните, что на банке с грибами обнаружены отпечатки ваших пальцев?

– Понятия не имею. Пока вы не нашли эту чертову банку, я в глаза ее не видела.

– Но ее нашли у вас. В ваших вещах. Как она туда попала?

– Кто-то ее туда подбросил.

– Кто?

– Не знаю. Может, горничная. Или няня. Я ночью крепко спала. В комнату мог зайти кто угодно.

– Мы смотрели видеозапись. В течение ночи в квартиру никто не заходил.

– А горничная? Няня? Они находились в доме. Там видеокамер, слава богу, нет.

– Я беседовал с Ириной Богатовой и с Лебедевой… – Петунин заглянул в свои записи, – Маргаритой Ильиничной. И та, и другая все отрицают.

– А вы хотели бы, чтобы они добровольно во всем признались? Так и я этого не сделаю, потому что ни в чем не виновата.

– Но на банке нашли отпечатки ваших пальцев.

– Банка могла побывать в моих руках, пока я спала.

– Как?

– Богатова или Лебедева!..

– Богатова давно у вас работает?

– И месяца еще нет.

– А Лебедева?

– Третий год.

– Вы сами нанимали Богатову?

– Пришла она по рекомендации агентства, а собеседование проводила я.

– Я так понимаю, подозрений она у вас не вызвала.

– Нет. Был, правда, момент. Она с мужем пришла. Он и сейчас к ней ходит. Они друг от друга оторваться не могут. Целуются как сумасшедшие.

– И что в этом такого?

– Может, они нарочно себя так вели? Чтобы привлечь к себе внимание. Если Богатова любит своего мужа, то зачем ей Трофим? Я так подумала.

– Вы боялись, что горничная может совратить вашего мужа?

– Не то чтобы боялась…

– Значит, вы знали, что ваш муж может изменить вам?

– Не знала. Но все возможно.

– А то, что у вашего мужа есть любовница, вы знали?

– Опять двадцать пять! – Тамара всплеснула руками.

– Ваш муж мог развестись с вами и жениться на Каратаевой.

– Вы плохо знаете моего мужа! У него была любимая женщина. Да что там, он и сейчас любит ее. Любил. Эта Каратаева и в подметки Марьяне не годится, так он ее любил. Мог на ней жениться, стоял в шаге от этого, но вернулся. Потому что семья для него – святое. Трофим мог изменять мне сколько угодно, а уйти – никогда!

– Кто такая Марьяна?

– Она уже давно замужем. Трофим с этим смирился, отстал от нее. Я скорее отравила бы эту суку, чем Трофима!