– Отравили бы?

У Тамары возникло чувство, будто ее поймали за язык и дернули, пытаясь его вырвать.

– Если бы вдруг… – Она сконфуженно посмотрела на следователя.

Это все из-за Марьяны. Тамара не могла говорить об этой сучке без эмоций.

– Ваш муж собирался жениться на Каратаевой. Вы не могли этого допустить.

– А какой смысл мне убивать собственного мужа?

– В случае развода вам пришлось бы делить его состояние пополам, а так вы получите все.

– Что у нас есть – дом, квартира, машины. Компания, которой управляет мой муж, принадлежит его отцу. А у Степана Даниловича инфаркт недавно был. И еще может случиться! В любой момент. Наверное, мне лучше было бы дождаться, когда Трофиму достанется компания отца, если я такая меркантильная.

– Значит, все-таки планы вынашивали?

– Что?! – истерично выкрикнула Тамара. – В том-то и дело, что не было у меня никаких планов!

Она клонила к одному, но Петунин, глядя на нее, думал о другом. Тамара поняла, что сама же и усугубила свое положение. Ей нужно было выбираться из ямы, а она лишь углубила ее. Языком. Как лопатой.

– А почему вы допрашиваете меня без адвоката? – запоздало спохватилась Тамара. – Где он? Почему его нет?

– Обязательно будет.

– Без адвоката я и слова не скажу! – Она выпрямила спину, расправила плечи, вскинула голову.

Теперь Тамара вроде бы могла смотреть на маленького Петунина сверху вниз. Но нет, с высоты положения поглядывал на нее следователь. Ей казалось, что он ничуть не сомневался в ее виновности. Никакой адвокат его в этом не переубедит.

Тамара влипла крепко. Как ни пытались адвокаты вытащить ее под залог, суд не изменил меру пресечения и оставил обвиняемую под стражей.

Трофима похоронили без нее. И без отца.

На похоронах было много людей, звучали трогательные речи. Никита не выдержал и расплакался. На поминках он попытался залить смертную тоску водкой, но Лариса не позволила ему надраться в хлам и правильно сделала.

К отцу вдруг вернулся здравый смысл, и он позвал к себе Никиту. Сын зашел к нему в кабинет на своих двоих, даже догадался приложить ко рту кулак, чтобы не разило перегаром.

– Я все знаю. – Отец строго посмотрел на него.

Он был в своем любимом домашнем халате, но выглядел так, как будто собирался на свидание. Прическа – волосок к волоску, до синевы выбритое и сдобренное кремом лицо, запах одеколона.

– Вы сегодня хоронили Трофима, – сквозь зубы проговорил отец.

Он делал над собой усилие, чтобы эмоции не захлестнули его.

Никита опустил голову. Он не хотел врать отцу.

– Где Тамара?

– Ее не было.

– Она в тюрьме.

– Ты все знаешь.

– В тюрьме. За убийство моего сына. И твоего брата.

– Я не верю в ее виновность, – заявил Никита.

Он действительно не хотел верить в убийство, но следствие сумело убедить не только суд, но и его. Когда-то Тамара боролась за Трофима, играя против Марьяны. Сейчас ее могло вывести из себя новое увлечение мужа. На этот раз она решила избавиться не от соперницы, а от самого Трофима. Яд приготовила и пальчики на посуде оставила.

Но почему Тамара не избавилась от улик? Может, слишком быстро все закрутилось? Не успела выбросить банку с грибами, а потом и вовсе забыла о ней. Горе коньяком заливала, потому и запамятовала. Чем не объяснение?

Никита не хотел травить отцу душу наветами на Тамару, но и оправданий не искал. Сказал, что не верит, и точка.

– Трофим разбирается в грибах. Он не мог сам отравиться поганкой. Значит, ему помогли. Это сделала Тамара. Где она?

Никита внимательно посмотрел на отца. Тот только что задавал этот вопрос и получил ответ. Неужели забыл? Его снова накрывает?

– В СИЗО ее отправили.

– СИЗО – это серьезно. Данилка где, Матвей?

– Мы их завтра к себе заберем.

– Очень хорошо.

– И к тебе всей семьей переедем. Чтобы ты не скучал. Лариса этого хочет.

– А ты?

– Я – само собой.

– Это хорошо, что Лариса хочет. Она умница, правильно все делает. Значит, со мной жить будете. Я рад.

– Скучать тебе не придется.

– Вместе Трофима ждать будем. – Взгляд отца затуманился.

Светлая фаза миновала, его сознание погружалось в сумерки. Может, это и к лучшему.

– А пока он в Минеральных Водах, кто-то должен управлять компанией.

– Я этим займусь. Если ты не против.

Никиту пугал груз, который он уже фактически на себя взвалил, но Лариса морально поддерживала его. Ее вера в способности мужа очень помогала ему. Да и почему он должен бояться? Никита в курсе всех дел, у него есть опыт управления. Да и Лариса – ходячий аутотренинг, который не позволит ослабнуть его рабочему тонусу. Он обязательно справится.

– Я не против. Да и некому больше. Сам я уже не тот, что раньше. Да и нельзя мне. Я здесь должен быть. Трофим сюда, ко мне вернется. – Взгляд отца окончательно утратил блеск, губы тронула улыбка, подбородок мелко задрожал.

Никита взглянул на него. Пусть он ждет Трофима в своей сдвинутой реальности. Так ему будет легче.

Желтый кленовый лист шлепнулся на лобовое стекло, и щетка-дворник беспощадно, с шуршащим звуком смела его в сторону вместе с каплями дождя. Створка гаражных ворот поднималась недостаточно быстро, водитель сбавил ход, но машину останавливать не стал.

Она зашла под крышу, замерла, створка опустилась. В гараже светло, сухо и спокойно.

Никита усмехнулся, отмечая в уме эту последнюю минуту затишья перед бурей. Он вышел из машины, снял пиджак, передал его водителю, поднялся по лестнице, открыл дверь и вошел в холл.

Там Лариса с маленькой Светкой, слева от нее – Степка и Трофимка, справа – Данилка и Матвейка. Все на низком старте. Ждут, когда Никита разведет в сторону руки. Он знал, как его здесь встретят, потому и снял пиджак.

Никита развел руки, не поднимая их высоко. Первым на него прыгнул Данилка, за ним и все остальные. Мальчишки вцепились в локти, он напрягся и оторвал их от земли. От восторженного визга зазвенело в ушах.

Дети еще маленькие. Данилке девять лет, Трофимке будет три года, но ничего, пыхтит, держится на руке, не позволяет себе сорваться. Дети растут, набирают вес, прямо как теленок, которого древнегреческий атлет Милон Кротонский носил на своих плечах, пока тот не превратился в быка.

Никита тоже с каждым днем будет набирать силу. Если, конечно, Тамара не выйдет из тюрьмы и не заберет своих детей. Мало ли, вдруг она не виновата в смерти Трофима. А если так, то шиш ей с маслом, а не Данилка с Матвеем.