Недлард опять кивнул.

Асмер хотел задать еще один вопрос, но отвлекся.

Рене Янсенс запел, гораздо громче и отчетливее, чем до этого. Все замолчали, вслушиваясь грустную песню, ручьем струящуюся из уст их товарища. Молчал и Асмер, стараясь в шелесте воды разобрать слова.

– Это песня о моряке, – сказал Недлард. – Моряке, который ушел в далекое плавание, оставив свою любимую. Он оставил ей свое сердце, обещая вернуться, но корабль разбился о рифы, и моряк навсегда потерял дорогу домой. И теперь, на голых скалах, лишенный сердца, он тоскует о былой жизни, постепенно теряя себя.

– Наверное, ему нелегко было покинуть дом… – задумчиво сказал Асмер.

– Нелегко, – подтвердил Нед. – Но это было необходимо. Есть вещи в мире, что важнее привязанностей и собственных желаний.

– Например?

– Долг.

Леса по обе стороны широкой реки стали гуще. Через крупные, темно-зеленые листья теперь не было видно и крупицы того, что скрывали густые кроны высоких деревьев, и лишь в моменты, когда ветер дул с особым усердием, лиственная завеса на мгновение приоткрывалась. Через крохотные щелочки, что возникали плотном покрове струилась тьма. Вязкая и тягучая, она ореолом расходилась от пущи, создавая ощущение, что лес излучает темноту, которую не может рассеять свет солнца. Асмеру стало не по себе.

– Ты тоже видишь это? – спросил Недлард, заметив выражение его лица. – Это странное темное свечение?

– Да, – ответил Асмер. – Что это?

– Не имею понятия, но скоро, думаю, мы узнаем. Через лес пролегает наш путь.

– Как мы попадем отсюда в Акрылах? – спросил Асмер. – Насколько я знаю, деревушка в другой стороне.

– Очень просто, – вдруг ответил Рене. – Раньше озеро, на берегу которого стояла Акрылах, было частью моря, бухтой, хорошо защищенной от ветра и шторма горами. Но, видимо, из-за землетрясения, горы сдвинулись, отделив бухту от моря и создав озеро, с одной стороны которого горы, а с другой богатые дичью и растительностью леса. Не удивительно, что в этом плодородном месте вскоре поселились люди, которые по каким-то причинам покинули Атифис.

Так вот, мы подплывем к месту, где горы отделяют озеро от моря, и обогнув их, попадем в рыбацкую деревушку.

Сейчас это единственный путь в Акрылах. Раньше, конечно, был еще тракт, но церкви возвели там стену и огромные ворота за которыми неустанно следят. Так что пробраться через них практически нереально. Хотя, конечно, это возможно, но с недавних пор контроль за трактом усилили. Лучше уж не рисковать.

– Лес этот не выглядит очень дружелюбно и безопасно, – сказал сам себе Асмер.

– Да, – подтвердил Недлард. – Однако, что бы там не скрывалось, вряд ли это что-то страшнее человека.

Где-то, прямо рядом с кормой раздался всплеск – громкий и звонкий.

– Ну и рыбина! – весело закричал Карелл. – Жалко, что мы не взяли удочки.

– Не волнуйся, – произнес Архильд, протирая мокрое лицо платком. – Вот разберемся с этим делом, и все вместе отправимся на рыбалку, что скажешь, Нед?

– Всенепременно, – хлопнул в ладоши старик. – Научу вас, неучей, паре фокусов. Заодно и гляну, как Рене обращается со снастями, а то в последний раз пришлось полчаса распутывать леску, которой он обмотался.

Раздался смех.

– Да ладно тебе, Недлард. Это было уже давно, что ты все время припоминаешь мне? Эк какой ты злопамятный, – улыбнулся Рене.

– Вот здесь поддержу нашего рулевого, – вставил Архильд. – Он мне до сих пор припоминает тот бордель, как бишь его… Лазурная пташка, кажется.

Карелл рассмеялся:

– Тут уж давайте не будем винить старика в злопамятности. Ты тогда, и правда, натворил делов, это же надо – напиться до такой степени, чтобы перепутать гардину с женщиной.

– Хоть я и старый, – сказал Недлард, подмигивая глазом. – Но даже тебе дам фору. А что касается Архильда – я не удивлен, в том борделе скорее захочешь повеселиться с гардиной, нежели с тамошними…хм…дамами.

– Хватит болтать, – вдруг прикрикнул Рене, указывая рукой на каменистый пляж, к которому опасно приблизилось их судно. – Вместо того, чтобы языками чесать, бездельники, смотрите за парусами. А не то мы в берег врежемся, и не видать нам больше ни борделей, ни рыбалки, ни уж тем более гардин, способных свести Архильда с ума.

“Бездельники” тут же взяли в руки канаты, отброшенные во время разговора. Курс посудины тут же выровнялся. Она поплыла, тихо разрезая водную гладь и издавая шелест трения дерева о воду.

– Я хотел спросить… – обратился Асмер к Недларду после долгого молчания.

– Та спрашивай, дружище, – улыбнулся тот, набивая трубку табаком.

– Расскажи про Арне Кристенсена. Ты сказал, что вы были близки.

– Тебя это удивляет?

– Немного, – ответил Асмер. – Антицерковник и викарий – странный тандем.

– Это правда, – усмехнулся Недлард. – Однако, я узнал Арне задолго до того, как он стал частью Церкви крови.

***

Большие капли дождя падали с неба и разбивались об асфальт и крыши домов, заполняя улицу гулом, грохотом ударяющейся о камень и железо воды. Дул ветер, холодный и ужасающе сильный. Он сгибал деревья, гнул и раскачивал заборы и фонари, смешивая их громыхание с воем потоков воздуха.

Погода не на шутку разыгралась, рассвирепела, обрушив на людей бурю. Загнала их под крыши и стены домов, из которых те боялись высунуть нос. В этой всей безумной суматохе непогоды, человек был лишним, был пришельцем, которого не принимал мир. И мальчуган, который мок под дождем и едва переставлял ноги под порывами ветра, казался, чем-то совсем необычным, нереальным, почти сказочным, как цветущие клумбы посреди морозов. Да и одет он был в одежду, совсем неподходящую к происходящему на улице беспределу – в тонкие хлопчатобумажные штаны и такую же рубашку с высоким воротником. Ткань промокла и облепила тело, мальчик стучал зубами от холода и с завистью смотрел на окна, в которых горел теплый свет.

Где-то впереди, в темноте затянутого тучами неба под порывами ветра гнулись деревья, жутко треща ветками. Мальчику они казались злобными чудовищами, чьи лапы схватят его, как только он вступит на ровный покров травы.

Поэтому он решил не рисковать – завернул в переулок, в котором пахло мусором и крысиным пометом. Падающие с крыш водопады, с глухим стуком ударяющиеся о землю, его совсем не пугали – мальчик итак промок с ног до головы. Вода под топающими ногами брызгами разлеталась в стороны, хлюпала внутри грязных башмаков. Мокрые крысы под мусорными баками пугливо сжимали свои тельца, покрытые слипшейся шерстью.

Он повернул налево. Продолжал бежать по улице, не потому, что торопился, а потому, что промок и замерз. И через несколько минут запыхающийся мальчик стоял возле двери