ядра, выпущенные из пушек. Видимо, это был их единственный залп, так как повторно зарядить такое большое количество орудий за короткое время было попросту невозможно. Оставалось лишь гадать, каким образом все эти пушки выстрелили одновременно, хотя разгадка, как думалось Феликсу, крылась в серых знаках, которые нарисовал на корабле Мунглах. Сейчас они тускло светились в темноте, словно теряющий силу фосфор. Но даже этот смертоносный залп не смог остановить надвигающихся врагов, и на место погибших пришли новые противники. Главный же великан смог избежать серьезных ранений, заслонив свое тело попавшимся под руку собратом. Ревя и выкрикивая что-то на своем грубом наречии, он медленно продвигался к кораблю, не обращая внимание на кричащих под его ногами великанов, которые цеплялись своими кривыми руками за его громоздкие черные доспехи в надежде спастись. Но все их попытки были тщетными, и король гигантов просто рубил исполинским мечом тех, кто не давал ему ползти дальше.

Все, кто был с Феликсом, затаив дыхание наблюдали за этим поистине впечатляющим и ужасающим зрелищем. Даже после кровопролитных сражений ильвов с эйнами, которые показал Рануил, эта битва все еще удивляла своим размахом. Море пенилось и шло огромными волнами, которые были вызваны сотнями барахтающихся в нем тел, и с каждой вспышкой молнии великаньи орды подходили все ближе к кораблю, словно полчище голодных крыс. Из-за всего творившегося безумия, Феликс только спустя несколько минут заметил, что прямо по курсу корабля образовался бушующий водоворот, который больше напоминал широкую дыру прямо в море. Именно над этой дырой сейчас и зависло вечное затмение, которое царило в этом мире.

Но было ясно, что великаны доберутся до корабля раньше, чем тот достигнет края водоворота, который, как полагал Феликс, вел в другой мир. Еще несколько минут прошли в сумасшедшей борьбе, состоящей из громких визгов, хрипов и яростного воя. И вот Феликс увидел, как огромная кривая ручища великаньего короля схватилась за борт, а затем и все остальное его уродливое тело перевалилось и забралось на корабль. В этот же момент с другого конца палубы со свирепым кличем на него набросился Мунглах, ударив того кулаком в челюсть. Завязалась недолгая драка, после чего оба великана перевалились через перила и исчезли за бортом корабля. Перед тем, как воспоминание сменилось на другое, Феликс успел услышать встревоженный голос молодого Ареля, хотя и не смог разобрать слов.

Переход к новому воспоминанию был более плавным, чем предыдущие. Сначала стихла гроза, и тяжелые тучи растаяли в небе, открыв общему взору прекрасную картину заходящего за водный горизонт алого солнца. Феликс почему-то решил, что это был именно закат, хотя в той же мере это могли быть и рассветные лучи. Море было тихим, по крайней мере по сравнению с той неистовой бурей, которую они видели до этого. Барахтающихся великанов быстро поглотили воды, унеся прочь вместе с их истошными криками. Всем присутствующим тут же стало ясно, в первую очередь из-за лучей солнца, что они снова оказались в человеческом мире. Но единственный великан тут все же был.

Мунглах лежал на борту в луже собственной горячей крови, а рядом с ним суетился Арель, пытаясь перевязать страшную рану гиганта. У великана отсутствовала левая рука, и Арель пытался остановить льющуюся кровь с помощью веревок, которыми он перетянул рану. Грудь Мунглаха медленно поднималась и опускалась, словно заросший травой дышащий холм. Но полностью остановить кровь Арелю так и не удалось, и та горячими ручьями стекала по каменной палубе. Более того, на теле Мунглаха были и другие, не менее опасные ранения, и из всех их вытекала дымящаяся кровь. Пока Арель, ругая всеми возможными бранными словами короля великанов, пытался залечить ранения, Мунглах медленно поднял здоровую руку и указал на небо.

— Аэл, это луна? — медленно проговорил он, тыча пальцем в пустое пространство на небе. — Я не вижу.

— Какая еще, к черту, луна? — даже не обернувшись, запыхаясь от натуги и злости, проговорил Арель. — Луна бывает только ночью. Я же тебе рассказывал про ночь, помнишь? Это когда темно. Вот сейчас солнце зайдет, и ты ее увидишь. Подожди только.

— Это хорошо. — устало проговорил Мунглах, и откинулся на палубу. — Ну, тогда я подожду…

Не успел он окончить свою фразу, как небо резко стало темнеть, а силуэт молодого Ареля растаял в тенях, а затем снова появился, но уже с другой стороны, все еще рядом с великаном. На небо, наконец, взошла светло-желтая луна, но взгляд Мунглаха был уже потухшим, а его могучая грудь больше не поднималась. Рядом с ним сидел Арель, и уткнувшись лицом в бездыханное тело гиганта, рыдал горькими слезами. Все тело никса было покрыто красными ожогами от кипящей крови, но он не обращал на них внимание. Наконец, оторвавшись от мертвого тела и посмотрев в небо, Арель издал душераздирающий рев, наполненный гневом и скорбью.

И вновь наступила тьма, в которой отчетливо были видны лишь фигуры спутников Феликса. На многих лицах застыло печальное выражение, даже Синох, и тот выглядел поникшим. Пока все они молча смотрели друг на друга, во тьме раздавались невнятные отголоски битвы, крики и ругань людей, грохот пушек и треск камней. Но продлилось это недолго, и перед всеми снова открылась новая картина.

На этот раз они увидели все тот же темнокаменный корабль, который протаранил своим орлинным носом прибрежный замок, пробив в крепостных стенах огромное отверстие. Сотни людей, в основном никсов, сновали туда-сюда, сражаясь с защитниками того старого замка. Но силы были не равны, и вскоре никсы одержали вверх. Началось разграбление, и среди прочего Феликс заметил уже знакомого ему Ареля, который ходил между рядов разных вещей, которые ему приносили его подчиненные. Но тут, внезапно, среди множества ненужного хлама и ярких одежд промелькнуло синее пламя. Феликс ошарашенно раскрыл глаза, увидев, как Арель из воспоминаний взял в руки небесную скрижаль.

— Что это значит? — Гелиос тоже был поражен увиденным. — Арель, ты тоже ее нес?! Ради всего святого, скажи, что ты ее отнес! — он подскочил к капитану и схватил того за плечи.

— Я… — Арель выглядел потерянным и опустошенным, как выеденное яйцо. — Да, наверное. Я не помню.

— Разве такое можно забыть? — нахмурил брови Эскер. — Клянусь всеми богами, такое путешествие вряд ли когда-нибудь уйдет из моей памяти.

Арель посмотрел на Эскера презрительным взглядом.

— Не говори того, чего не знаешь, олух! — выкрикнул он, указав пальцем на Дэя, который все это время хранил молчание. — Смотри, даже боги не могут запомнить всего, что же говорить про обычного человека!

Пока они говорили, воспоминание