Северус потер ладонями лицо, надеясь, что вновь задремал и потому ослышался. Осторожно переспросил:

— Назначил тебя учителем?

— Ну. На эту, как ее... Темную защиту искусства.

— Защиту от Темных искусств, — деревянным голосом поправил Снейп и вскочил с кровати.

— Ты куда? — забеспокоился Амикус, следя за его передвижениями.

— Отлить.

Накануне он в полусне все-таки успел заметить дверь в стене, и это действительно оказалась уборная. Несмотря на универсальность заклинания «Экскуро», волшебники никогда не пренебрегали закрытыми от посторонних глаз отхожими местами, а сортир такого сноба, как Малфой, был не только уединенным, но и весьма комфортным. Мрамор, серебро, хрусталь, чистейшая вода — все здесь служило для того, чтобы естественные надобности отправлялись со всеми удобствами. Чем Северус немедленно и воспользовался, потому что сдерживаться больше не мог. Приступ сардонического смеха, напавший на него после слов Кэрроу, едва не привел к конфузу.

Несколько часов крепкого сна освежили его, изгнанные чувства возвращались на место, и, хотя в душе гуляли теперь все сквозняки мира, вместе с ними носился, заставляя тело содрогаться, злой и горький хохот.

Альбус Дамблдор, ты так беспокоился, чтобы власть и сила Темных искусств не перешла в недостойные руки! Что бы ты сказал, когда узнал бы, что преподавателем этого важнейшего для тебя предмета назначен человек, не способный толком связать двух слов! По слухам, Амикуса Кэрроу, чистокровного волшебника чуть ли не в сотом поколении, на распределении Шляпа отправила в Хаффлпафф вместо Слизерина. Семейство Кэрроу страшно оскорбилось, мальчика забрали на домашнее обучение. Чему его обучали, неизвестно, но брата за невежество открыто презирала собственная сестра, сумевшая худо-бедно окончить пять курсов Хогвартса.

Непомерная спесь чистокровного волшебника заменяла Амикусу и ум, и знания. При Волдеморте он и ему подобные составляли отряд карателей — жестокие и алчные, они не брезговали грабежом, до последнего кната обчищая дома жертв. Амикус расхаживал в золоте и любил хвастаться своими похождениями. Определенно, такого «профессора» Хогвартс еще не видывал! Уж не мстит ли мне таким способом Лорд за то, что не поклонился, думал Северус, приводя себя в порядок над роскошным умывальником. Как бы то ни было, Кэрроу наверняка поручено еще и доносить на нового директора, так что с ним придется держать ухо востро.

— Чем же ты так провинился перед повелителем? — участливо спросил Снейп, выйдя из уборной.

Кэрроу так резко повернулся на стуле, что порвал обивку сиденья.

— Почему провинился?

— Потому что я врагу не пожелаю работать в Хогвартсе.

— Но ты ж сам...

— У меня выбора не было, — Северус взял со спинки кресла мантию, вычищенную и выглаженную, надел ее и уселся в кресло, сочувственно вздохнув. — Амикус, ты здорово влип.

— Хорош пугать, — недоверчиво хмыкнул Кэрроу. — Что я, с малышней не справлюсь?

— Одиннадцать лет — уже не малышня. Это крепкая, бойкая и наглая дрянь, которая с возрастом делается только хуже. А еще ее очень много, Амикус: триста с лишним голов. И никого нельзя убить, потому что они чистокровные. А ты знаешь, как серьезно относится повелитель к вопросам сохранения магических родов.

— Не, ну «Круцио»-то можно, от него не помирают...

— От твоего и умереть недолго, — с непроницаемым лицом сказал Снейп. — И повелитель будет очень недоволен.

Кэрроу наморщил лоб: он усиленно соображал.

— Но ты... ты ж мне поможешь, да?

Новый директор Хогвартса прямо-таки заискрился доброжелательностью.

— Ты верный слуга Темного Лорда, Амикус. Я тоже всей душой предан повелителю. Конечно, я помогу тебе. Только придется мне довериться, хорошо?

— Э-э-э... ну ладно, — поскребя в темени, согласился Кэрроу. — А чего мне надо будет говорить? Ну, на уроках?

— Я дам тебе одну хорошую книжку, ты ее прочитаешь и все поймешь.

Кэрроу выглядел страшно разочарованным.

— Книжка? Не-е, книжки я не люблю... ты мне как-нибудь своими словами объясни, а?

— Тогда мне потребуется немного времени. Да и куда торопиться — до сентября еще ого-го! — он наклонился вперед и дружески потрепал Амикуса по колену.

— Ага, — расплылся тот в довольной ухмылке. — Ну, тогда я пойду.

— До встречи, будущий коллега, — Северус в ответ улыбнулся так, что заболели щеки.

* * *

На Хагрида пришлось наорать. Как ни странно, это подействовало: привыкший к вежливому и спокойному «господину писателю», лесничий поперхнулся очередным проклятием и захлопнул рот.

Когда умолкли оба, стало слышно, как в глубине ночного леса перекликаются на разные голоса птицы. Май на исходе, время жить, и никому нет дела до какого-то мертвого старика.

Полувеликан всхлипнул и уселся прямо на траву, опершись спиной о стену сторожки Квиррелла. Ее жилец остался стоять рядом.

— Хагрид, постарайтесь, наконец, уразуметь, — вернувшись к своему обычному тону, заговорил Квиринус. — Если вы убьете профессора Снейпа, будет только хуже. Вдобавок сами сделаетесь убийцей.

— Да мне уже все равно, — уныло прогудел Хагрид.

Еще никогда обстоятельства, в которых оказывался Квиринус, не менялись столь стремительно за такое короткое время. И двух часов не прошло, как вся их уставшая, но довольная компания — они с Сивиллой, Колин и Хагрид, — вернулись после прогулки к единорогам. У двери, еще различимый в длинных весенних сумерках, валялся смятый вопиллер.

«Вот досада: он все-таки приходил, когда нас не было!» — «Райни, он мог бы присоединиться к нам, если б захотел». — «Северус равнодушен к единорогам. Скорее всего, у него было какое-то дело к мне...». А потом в ужасе закричал Криви, показывая на небо, — туда, где над шпилями Хогвартса повис огромный череп, будто чудовищная мертвенно-зеленая луна.

Сивилла и Колин на своих метлах тут же унеслись в замок; Хагрид на Ночке рванул туда же, не разбирая дороги. Квиринус остался, рассудив, что здесь он полезнее, чем в замке. И точно: вскоре со стороны хижины лесничего донеслись крики, среди них послышался голос Снейпа. Квиринус выбежал