Оба переводчика торопливо перевели, дополняя друг друга.

— Конечно, — ответил Ёси, не поверив ему.

Сэр Уильям поднялся, Сератар тоже извинился, и когда они оказались в коридоре, направляясь к горшку, который не был нужен ни тому, ни другому, сэр Уильям возбужденно прошептал:

— Бог мой, Анри, вы поняли его так же, как и я? Он же говорит, что мы можем сами разобраться с Сандзиро.

Сератар был так же взволнован.

— Это поворот на сто восемьдесят градусов в их политике, согласно которой все должно проходить через бакуфу и сёгунат. Mon Dieu, он что, дает нам карт-бланш?

— Pas ce crétin,[40]— сказал сэр Уильям, незаметно для себя переходя на французский. — Если мы сможем сделать это с Сандзиро, это создаст прецедент, и мы сможем выступить против любого другого даймё — например, этого сукина сына, который владеет проливом Симоносеки. Но где, дьявол меня забери, тут кроется quid pro quo,[41]а? — Он шумно высморкался. — А она должна быть обязательно.

— Даже представления не имею. Что бы это ни было, вещь это редкая и необычная, mon brave.[42]Поразительно, что он решится отдать себя в нашу власть, никогда не думал, что он прибудет с такой малочисленной охраной. Он, без сомнения, должен был понимать, что мы могли бы взять его заложником, пока Сандзиро не выполнит все наши требования.

— Согласен. Господи, какой шаг вперед! Невероятно: он сразу перешел в делу, никакого виляния задом, я уже думал, что не доживу до этого дня. Но почему, а? Что-то тут не чисто.

— Да. Merde, жаль, что он не тайро, а?

Ха! Именно об этом я и подумал, старина, и гораздо раньше вас, сказал себе сэр Уильям. Немного подтолкнуть здесь, чуть-чуть подтянуть там, и тут все закрутится не хуже, чем в Индии!

Он уже расстегнул штаны и теперь, лениво наблюдая за струей, перестал слушать дальнейшие прогнозы Сератара и собрался с мыслями, прикидывая, что он мог бы предложить взамен, как далеко пойти и как ему заручиться согласием Кеттерера без визы Адмиралтейства и Министерства иностранных дел. Чёрт бы побрал этого парня!

И чёрт бы побрал Палмерстона. Я запросил срочное разрешение на поддержание цивилизованной законности, так почему же он не ответил? Впрочем, он, вероятно, ответил, сказал он себе. Зашифрованное послание Лондона передали по телеграфу в Басру, и сейчас оно болтается где-нибудь на пакетботе в мешке с дипломатической почтой. Струя иссякла. Он стряхнул капли, как всегда вспомнив предупреждение ученикам Итона: «Если ты встряхнешь его больше трех раз, это значит, что ты играешь с ним». Он быстро шагнул в сторону, освобождая место Сератару, и застегнул ширинку, отметив про себя, что Сератар у ведра своей мощью и обилием напоминал маленького коня. Занятно. Должно быть, все дело в вине, подумал он, возвращаясь в зал.

Дальнейшая часть встречи прошла без осложнений. С умением и дипломатической осторожностью сэр Уильям, со столь же умелой помощью Сератара, установил в весьма уклончивых формулировках, что «если окажется, что некая сила выступила против кого-нибудь вроде Сандзиро, например, против его столицы, например, это было бы крайне печальным обстоятельством, даже если подобное действие могло бы, вероятно, расцениваться как похвальное, ввиду некоего не имеющего оправдания акта убийства иностранных подданных. Такое действие вызвало бы град протестов со стороны Эдо и заслуживало бы официального извинения, случись такому невообразимому событию действительно иметь место…»

Абсолютно ничего не было сказано прямо, ничто даже косвенно не указывало на то, что некое разрешение было дано или востребовано. Ни слова не было записано. Возможный враждебный акт такого масштаба, «особый случай», мог рассматриваться официально только при тщательном соблюдении протокола.

К этому времени и у Тайрера, и у Андре голова раскалывалась от боли, и оба они проклинали своих хозяев за то, что необходимая в этом случае уклончивость почти не поддавалась переводу.

Ёси молча ликовал. Сандзиро все равно что мертв, первое препятствие устранено, и мне это ничего не стоило.

— Я думаю, мы понимаем друг друга и можем перейти к другим вопросам.

— Да, с полной ясностью. — Сэр Уильям откинулся на спинку кресла и препоясал чресла, готовясь выслушать quid рго quo.

Ёси набрал в грудь побольше воздуха и повел наступление:

— Переведите следующее, предложение за предложением. Объясните, что это для точности. Скажите также, что на данный момент этот разговор должен рассматриваться между нами как государственная тайна. — Увидев непонимающий взгляд Тайрера, он добавил: — Вы знаете, что такое государственная тайна?

Посоветовавшись с Андре, Тайрер ответил:

— Да, государь.

— Хорошо, тогда переведите: согласны ли все, что это будет нашей государственной тайной?

Сэр Уильям решил, что, сказав «а», нужно говорить и «б».

— Согласен.

Сератар повторил вслед за ним то же самое. Тайрер промокнул лоб.

— Все готово, государь.

Ещё более твердым голосом Ёси произнес:

— Я хочу перестроить сёгунат и бакуфу на современный лад. Переводите. Чтобы добиться этого, мне нужны знания. Переводите. Анг'рия и страна Фурансу — самые могущественные из внешних держав. Переводите. Я прошу вас продумать различные планы, как помочь сёгунату образовать современный флот, судостроительные верфи и современную армию. Переводите.

Адмирал Кеттерер дернулся в кресле и сел прямо, его шея с пульсирующими венами пылала как огонь.

— Сидите спокойно, — тихо произнес сэр Уильям уголком рта, — и не произносите ни слова!

— Также современную банковскую систему и пробные фабрики. Одна страна не в состоянии сделать все. Вы богаты, сёгунат беден. Когда планы будут приняты, я соглашусь на справедливую цену. Она будет выплачена углем, серебром, золотом и ежегодными арендами безопасных гаваней. Я бы хотел получить предварительный ответ через тридцать дней, если это вас заинтересует. Если да, то будет ли одного года достаточно, чтобы детальные планы были одобрены вашими правителями?

Ёси было трудно сохранять внешнюю невозмутимость, и он спрашивал себя, что бы они сказали, если бы знали, что он не имеет полномочий делать такое предложение и никаким образом не сможет осуществить ни единой его части. Предложение было сделано, чтобы соблазнить их и на год оттянуть внешний конфликт — он нуждался в этой отсрочке, чтобы раздавить внутреннюю оппозицию сёгунату и покончить со своими главными противниками: Огамой из Тёсю и Ёдо из Тосы, надеясь, что Сандзиро теперь уберут без его помощи.

В то же время это был прыжок в будущее, в неизвестное, который непонятным для него образом одновременно пугал и окрылял его. Все эти идеи основывались на сведениях о методах гайдзинов, выуженных шпионом Инэдзина у ничего не подозревающего сёи Рёси и получивших в его голове новое осмысление после всего, что он увидел и услышал на военном корабле, который был неимоверно внушителен, но даже не приближался по размерам и смертоносности к анг'рийскому флагману.