Шаллан ощутила укол тревоги.

«Я должна это сказать. Хоть что-нибудь!»

– Она не пыталась. Она смогла.

– Смогла?

Девушка набрала воздуха в грудь.

– Не знаю, как она объяснила вам происхождение своего духозаклинателя, но, по правде говоря, он фальшивка. Ясна могла духозаклинать сама, без фабриаля. Я видела, как принцесса это делала. Она знала тайны прошлого, тайны, которые вряд ли кому-то еще известны. Светлость Навани… ваша дочь действительно была одной из Сияющих рыцарей. – Или стала похожа на Сияющую в достаточной степени, чтобы заслужить право именоваться так.

Навани вскинула бровь с явным недоверием.

– Клянусь десятым именем Всемогущего, это правда, – добавила Шаллан.

– Это меня тревожит. Предполагается, что Сияющие, Вестники и Приносящие пустоту нас покинули. Мы победили в той войне.

– Знаю.

– Что ж, мне надо приниматься за работу, – бросила Навани и постучала вознице, чтобы он остановил карету.

Плач начался.

Дождь лил и лил. Каладин слышал его за стенами комнаты, словно шепот где-то вдалеке. Слабый, унылый дождь, лишенный ярости и пыла истинной Великой бури.

Он лежал во тьме, прислушиваясь к стуку дождевых капель и ощущая пульсирующую боль в ноге. Влажный, холодный воздух просачивался в его комнату. Пришлось разыскать дополнительные одеяла, присланные интендантом. Кэл свернулся и попытался уснуть, но не смог сомкнуть глаз – слишком много спал накануне, в день, когда армия Далинара отправилась на равнины.

Он ненавидел себя за рану. Постельный отдых был не для него. Уже не для него.

«Сил…»

Плач был ужасным временем для Каладина. Дни за днями в четырех стенах, как в ловушке. Бесконечное унылое небо действовало на него сильней, чем на остальных, вгоняло в апатию и безразличие.

Кто-то постучал в дверь. Каладин в темноте поднял голову, потом подтянулся и сел на своей кровати, больше напоминавшей скамью.

– Войдите, – пригласил он.

Дверь открылась и впустила шум дождя, похожий на звук шагов тысячи бегущих мимо маленьких ног. Вместе со звуком в комнату проникло мало света. Хмурое небо Плача погружало все вокруг в вечные сумерки.

Вошел Моаш. Он был в осколочном доспехе, как обычно.

– Клянусь бурей, Кэл, ты спал? Прости!

– Нет, я не спал.

– Но тут темно!

Каладин пожал плечами. Моаш защелкнул дверь позади себя, потом снял латную перчатку и подвесил к зажиму на поясе доспеха. Сунул руку куда-то под складку металла и вытащил горсть сфер, чтобы осветить комнату. Карманной мелочью ему теперь служило то, что мостовик счел бы невероятным сокровищем.

– Разве ты не должен охранять короля? – спросил Кэл.

– Время от времени, – нетерпеливо проговорил Моаш. – Нас, пятерых охранников, разместили в комнатах неподалеку от его покоев. В самом дворце! Каладин, это замечательно!

– Когда? – негромко уточнил Каладин.

– Мы не хотим испортить Далинару экспедицию, так что подождем, пока он не окажется достаточно далеко – может, пока не вступит в бой с врагом. Тогда великий князь будет слишком занят, чтобы повернуть назад, получив новости. Лучше для Алеткара, если он одержит победу над паршенди. Вернется героем… и королем.

Каладин кивнул. Его затошнило.

– Мы все спланировали, – продолжил Моаш. – Поднимем тревогу во дворце, как будто заметили Убийцу в Белом. Потом сделаем то же самое, что сделали в прошлый раз, – отошлем всех слуг в их комнаты. Никого не будет рядом, чтобы увидеть, что мы делаем, никто не пострадает. Все решат, что это дело рук шинского убийцы. Мы о лучшем и просить не могли! Кэл, тебе не придется ничего делать. Грейвс говорит – так уж вышло, что твоя помощь нам не понадобится.

– Почему же ты здесь? – спросил Каладин.

– Просто хотел поглядеть, как у тебя дела, – произнес Моаш и шагнул ближе. – Лопен правду сказал? Про твои… способности?

Буря побрала бы этого гердазийца! Лопен остался в лагере – с Даббидом и Хоббером, – чтобы стеречь казарму и заботиться о Каладине. Значит, они с Моашем успели поболтать.

– Да, – подтвердил Каладин.

– Что произошло?

– Точно не знаю, – солгал он. – Я оскорбил Сил. И я не видел ее уже много дней. Без нее я не могу втягивать буресвет.

– Нам придется это как-то исправить, – пробормотал Моаш. – Или надо подыскать тебе осколочный доспех с клинком в придачу.

Каладин посмотрел на друга снизу вверх:

– Моаш, думаю, она бросила меня из-за участия в заговоре против короля. Видимо, Сияющий не мог оказаться вовлеченным в такое.

– Разве Сияющий не должен поступать правильно? Даже если это трудное решение?

– Иногда за высшее благо приходится платить жизнями, – произнес Каладин.

– Именно так!

– Это сказал Амарам. О моих друзьях, которых убил, чтобы сохранить свои секреты.

– Ну, это совсем другое, конечно. Он светлоглазый.

Каладин уставился на Моаша, чьи глаза сделались светло-коричневыми – не темней, чем у любого светлорда. Вообще-то, у Амарама цвет глаз был точно такой же.

– Как и ты.

– Кэл, – возмутился Моаш, – не говори такие вещи. Ты меня тревожишь.

Каладин отвернулся.

– Король просил доставить сообщение, – заявил Моаш. – Это мой предлог прийти сюда. Он хочет с тобой побеседовать.

– Что? Зачем?

– Я не знаю. Теперь, когда Далинар ушел, король не просыхает. И не оранжевое пьет, заметь. Доложу ему, что ты еще не пришел в себя после ранения и не в состоянии явиться.

Каладин кивнул.

– Кэл, – окликнул Моаш. – Мы ведь можем тебе доверять? Ты не передумал?

– Ты сам все сказал, – бросил Каладин. – Я ничего не должен делать. Просто не мешать.

«И как бы я смог им помешать? Раненый, без спрена?»

Все завертелось и зашло слишком далеко, чтобы он мог что-то предпринять.

– Отлично, – заключил Моаш. – Ты выздоравливай, хорошо?

И ушел, а Каладин снова остался во тьме.